Григорий Семенов - Атаман Семенов О СЕБЕ.ВОСПОМИНАНИЯ, МЫСЛИ И ВЫВОДЫ

Куликов познакомил меня с собравшимися, и я предложил произвести разоружение русского гарнизона своими силами, так как это входит в мои обязанности как комиссара Временного правительства. Кроме того, я заявил им, что считаю необходимым, чтобы разоружение было Произведено именно русскими, чтобы оно прошло безболезненно и не вызвало враждебных столкновений между китайскими и русскими солдатами, от которых, безусловно» пострадало бы городское население, охрану коего отныне я беру на себя. Предложение мое было встречено сочувственно, и генерал Ган тотчас согласился предоставить мне свободу действий и помощь своей бригады в случае необходимости. Поблагодарив любезного генерала, я отказался от содействия, рассчитывая справиться собственными средствами.

Получив, таким образом, возможность действовать, я немедленно начат приводить в исполнение свой план. Первым делом потребовал от начальника станции предоставления мне свободного эшелона в тридцать оборудованных нарами и печами теплушек. Состав должен был быть немедленно отправлен в Даурию, где будет произведена погрузка моего полка, после чего на рассвете 19 декабря полк должен быть доставлен на воинскую платформу станции Маньчжурия.

В действительности никакого полка фактически не существовало, и в Даурии, за исключением трех казаков, занятых при лошадях, оставались свободными следующие лица: войсковой старший барон Упгсрн, хорунжий Мадиевский, подхорунжий Швалов, старший урядник Фирсов и казак Батусв; двое (Бурдуковский и Батурин) находились при мне; три человека были отправлены с моими письмами в Баргу к правителю князю Гуй-фу, и один находился в Харбине в распоряжении поручика Жевчснко. Таким образом, я имел в своем распоряжении 7 человек. Бурдуковского я отправил с поездом с приказанием к барону Унгсрну, которому написал, чтобы он взял всех свободных людей и изобразил с ними настоящий эшелон, затопив в вагонах печи и осветив их свечами. Двигаясь к Маньчжурии, возомнить, что идет Монголо-бурятский конный полк, и если кто будет интересоваться эшелоном, то так и говорить.

Я рассчитывал с семью человеками разоружить весь гарнизон Маньчжурии, явившись в казармы на рассвете и захватив пирамиды с винтовками. В успехе предприятия я был совершенно уверен, полагая, что если я именем Временного правительства объявлю демобилизацию и отправку разоруженных солдат по домам, то никаких осложнений выйти не может и солдаты будут довольны возможности выехать домой.

К 4 часам утра «полк» подошел к воинской платформе на станции Маньчжурия. Я встретил эшелон и приказал двум казакам дежурить у поезда, говоря всем, кто будет спрашивать, что вагоны заняты Монголо-бурятским полком. Самый состав, по моему приказанию, был поставлен на выходной путь и держался с прицепленным паровозом под парами для немедленной эвакуации солдат после разоружения.

Я сам с бароном Унгсрном отправился в дипломатическое бюро Цицикарской провинции, где нас ожидали генерал-майор Гам и остальные представители власти. Все были в полной уверенности, что прибыл Монголо-бурятский полк; никому не приходило в голову, что состав полка заключался в семи человеках и что вагоны из Даурии пришли пустыми.

«Действующие силы» своего полка я распределил следующим образом: я с казаком Батусвым, вдвоем, должны были разоружить 720-ю дружину; баром Унгерн с одним казаком взяли на себя разоружение железнодорожной роты и команды конского запаса; хорунжий Мадисвский с двумя казаками должен был объехать квартиры наиболее заметных большевистских агитаторов, арестовать их и доставить на вокзал.

Разоружение гарнизона Маньчжурии. Отправка разоруженных солдат на запад. Высылка большевистских лидеров из Маньчжурии. Заседание Маньчжурского городского совета. Мое появление на заседании. Три категории большевиков. Телеграмма генерала Хорвата. Командировка Жевчепко в Шанхай. Приглашение адмирала Колчака. Связь немцев с большевиками. Ошибочность немецкой политики и ее последствия. Мое решение вести борьбу самостоятельно. Эвакуация итальянцев и получение от них оружия. Первые столкновения с большевиками.

Около 6 часов утра 19 декабря мы приступили к выполнению поставленной себе задачи. Барон Унгерн взял с собой начальника милиции г. Маньчжурия, капитана Степанова, который должен был указать ему местонахождение казарм. Я еще днем осмотрел расположение казарм 720-й дружины и в проводнике не нуждался.

Капитан Степанов был чрезвычайно удивлен, увидев, что барон Унгерн намерен произвести разоружение двух рот с одним только казаком, и, считая, по-видимому, эту авантюру заранее обреченной на полный провал, решил отстраниться от участия в ней. Поэтому он категорически отказался вести барона Унгерна к казармам и пытался уехать домой, так что барону пришлось применить совершенно экстраординарные меры и отшлепать почтенного капитана ножнами шашки по мягким частям тела, чтобы заставить его проводить себя до места.

Как я и ожидал, разоружение произошло быстро и легко, без всяких инцидентов, если не считать попытку одного из членов комитета дружины призвать растерявшихся товарищей к оружию. Призыв этот, однако, успеха не имел, так как винтовки были уже заперты нами на цепочку и около них стойл мой Батуев с ружьем на изготовку и взведенным па боевой взвод курком. В то же время, вынув пистолет, я объявил во всеуслышание, что каждый, кто сделает попытку сойти с места, будет немедленно пристрелен.

Я обратился к солдатам с соответствующей речью, объявив им именем Временного правительства о демобилизации и отправлении их по домам, причем дал 20 минут на сборы, объявив, что каждый опоздавший будет арестован и предан суду.

Услышав об отправке домой, солдаты повеселели и быстро начали свертывать свои пожитки и укладывать сундучки. Через полчаса все было готово. Я выстроил дружину во дворе, рассчитал по два и повел сдвоенными рядами к вокзалу, оставив Батуева окарауливать казарму. На вокзале я подвел свою колонну к эшелону, уже готовому к отправлению, рассадил солдат по вагонам, назначив старших на каждую теплушку. К этому времени и барон Унгерн привел разоруженных им солдат в' количестве нескольких сот человек, которые также были размещены по теплушкам. От каждого десятка по одному человеку было командировано за кипятком, и вскоре все было готово к отправлению эшелона, ждали только хорунжего Мадисвского, который должен был привести арестованных им большевистских лидероо. Среди последних были учителя, рабочие и лица неопределенных профессий, специализировавшиеся на политической спекуляции в это сумбурное время. Они были помещены в отдельную теплушку, которую я приказал запломбировать, объявив арестованным, что они должны быть горды въехать в Россию в запломбированном вагоне, подобно своему вождю Ленину.