Андрей Калиниченко - Воздушный снайпер

- У тебя награда? Она идет тебе.

- Поздравляем, поздравляем, - хором отозвались другие женщины.

Василий открыл ножом банку сгущенки. Саша нарезала кусочками хлеб. Потом разлила в алюминиевые кружки понемногу молока. Как они ели хлеб! Тонкими пальцами предельно осторожно подносили кусочки к дрожащим губам, непременно подставив вторую ладонь снизу, чтобы ни одна крошка не упала. Затем медленно и очень-очень долго жевали, отчего натягивалась и, казалось Голубеву, вот-вот могла лопнуть похожая на выцветший пергамент кожа впалых щек. Лишь тщательно пережевав и проглотив крохотную порцию, запивали ее мелкими редкими глотками.

- Давайте съедим только часть, - предложила старшая женщина, - остальное - утром, перед дежурством.

Возражений не было. Убрав со стола, женщины стали укладываться спать. За ним остались только Голубевы. На лице Саши появился слабый румянец.

Где-то далеко заухали взрывы.

- Похоже, Петроградку снова обстреливают, - сказала одна из жительниц комнаты.

- Значит, можем спать спокойно, - отозвалась другая и отвернулась к стене.

- Ты надолго? - произнесла вполголоса Саша.

- До утра.

- А потом куда?

- В свою часть.

- Ты должен писать мне чаще и обо всем, - просила жена.

- Я и так пишу обо всем. Только вот письма к тебе не все доходят. Война идет, дорогая.

По минутному молчанию догадался: с его доводами жена согласилась.

- Как питаешься? - спросил Василий.

- Сам видишь, - ответила Саша и, помолчав, добавила: - В конце ноября пятый раз урезали норму выдачи хлеба. Получаем его сто двадцать пять граммов в сутки. Больше - ничего. Зато обстрелами все сыты по горло. Знаешь, что люди говорят: "Глотаем осьмушку хлеба с огнем и кровью пополам".

Не знала тогда жена летчика, что и эта осьмушка выпекалась не из чистой муки. Чтобы хоть как-то растянуть сроки расхода ее донельзя скудных запасов, добавляли всякие примеси - из соевых отрубей, казеина и даже целлюлозы. Затем пошли в ход и мучная сметка с пылью, и кукурузная вытряска из мешков. Словом, все, что было относительно съедобным.

- А воду хоть вдоволь пьете? - спросил Василий.

- Если утром кто-нибудь продолбит лунку на Неве, а мы сумеем выстоять очередь на морозе, полное ведерко запасаем. Воду тоже экономим, даже пожары тушим снегом и льдом.

Они долго разговаривали в ту тревожную ночь. О разном. Мечтали и о послевоенной жизни, семейном счастье. Но путь к этому счастью лежал через годы войны.

Утром Василий сказал:

- Если командование разрешит, постараюсь посадить тебя в уходящий на Большую землю самолет. Поселишься у моих родителей в Старой Ладоге. Договорились?

Саша молча кивнула головой. Наверное, мало верила в такую удачу. Но вида не подала, силилась казаться спокойной.

Время увольнения истекало.

- Ты всегда со мною - вот здесь, - сказал Василий, приложив ладони жены к своей груди, и вышел. - Всегда со мною! - крикнул, удаляясь.

Вскоре они снова встретились. Несколько раз забирал он жену на аэродром. Однако эвакуировать ее не удавалось: транспортные самолеты все время были переполнены. Наконец повезло. Руководивший погрузкой летчик осведомился у Голубева:

- А вещей у нее много?

- Все при ней, - ответил Василий, кивая в сторону одиноко стоявшей с маленьким узелком Саши.

- Тогда пусть садится, - разрешил летчик.

Жена поднялась по стремянке, обернулась в дверном проеме, помахав рукой, и скрылась в огромном фюзеляже ТБ-3. Голубев дождался, пока тяжелая транспортная машина поднялась в воздух и в сопровождении двух истребителей направилась к восточному берегу Ладожского озера. На душе стало легче.

Эскадрильи, где служил Голубев, теперь не существовало. Прибывшие с Ханко летчики влились в состав 13-го истребительного авиаполка Краснознаменного Балтийского флота. Часть обеспечивала действия наземных войск, прикрывала ледовую автомобильную дорогу через Ладожское озеро.

Гитлеровцы, окончательно, видимо, потеряв надежду быстро захватить Ленинград, начали наступление через Тихвин и Волхов в направлении реки Свирь. Глубокий обход ставил конечной целью соединение с маннергеймовскими финскими войсками и создание второго кольца блокады города. Последняя транспортная магистраль, связывающая Ленинград со страной, оказалась под серьезной угрозой. В развернувшихся ожесточенных боях нужно было не только остановить врага, а еще и отбросить его на исходные позиции. Крепкие морозы и низкая облачность сильно осложняли действия авиации. Короткие дни, многочисленные боевые повреждения машин не позволяли летать чаще. Но аэродром жил кипучей жизнью. Выручали техники-умельцы. Обычно всю ночь на стоянках поблескивали карманные фонарики и переносные лампы от аккумуляторов: при их свете ремонтировались самолеты. К утру все истребители вводились в боевой строй.

На рассвете полк получил ответственное задание. Из глубины к линии фронта двигалась большая колонна немецко-фашистских резервов. Об этом по радио сообщили действовавшие в тылу врага советские разведчики. Они же предупредили: в ней много зенитных пулеметов.

Для удара по ней командир полка выбрал две пары - Голубева и Васильева. Вызвал ведущих к себе.

Показывая им схему походного построения резерва, которую передали разведчики, он предупредил:

- Видите, сколько пулеметов? Если одновременно дадут заградительный залп, все небо расцветят. Но вам надо обязательно пробиться к цели и накрыть ее эрэсами. Главное - задержать колонну, выиграть время, иначе фашисты подоспеют к пока слабо защищенному участку фронта, прорвут его и перережут дороги. Снабжение города может и вовсе прекратиться. По маршруту идти звеном.

Штурмовки истребителям каждый раз давались нелегко. Вести бой с "мессерами" и "юнкерсами", когда есть высота и видно, откуда будут по тебе стрелять, - одно дело. И совсем другое - висеть низко над самыми зенитками. Тут на деревянном "ишачке" нужно идти на врага буквально ползком, чтобы он не ударил по тебе невесть откуда. Если откровенно, штурмовки летчики-истребители не любили. Однако приказ есть приказ: его выполняют во что бы то ни стало.

Голубев напряженно продумывал задание. Нужен риск: без него просто нельзя рассчитывать на удачу. Надо только сделать так, чтобы риск сочетался с тактическим приемом, который нов, будет неожиданным для противника.

Вместе с Васильевым они перебрали немало вариантов атаки. Но тут же от них отказывались - все не то. Остановились на одном.

- В первом заходе я бью по головным, а ты по хвостовым машинам, - сказал Голубев. - Застопорим движение, а дальше станем действовать по обстановке, поддерживая друг друга.

Отыскать вражескую колонну большого труда не составило. Огромной темной гусеницей двигалась она по выходящему из деревни наезженному зимнику. Голубев взглянул на карту. Лесной массив. Характерный изгиб дороги. Рядом с кружком, обозначающим населенный пункт, написано: "Карбусель". Значит, это именно та колонна, по которой нужно нанести удар. Все правильно. Название деревни запомнил - для донесения.