Геннадий Матвеев - Пилсудский

В 1919 – 1920 годах польская армия комплектовалась главным образом поляками и частично евреями. Такая мононациональность армии благоприятно сказывалась на ее боеспособности и моральном духе. Правда, принятый территориальный принцип формирования частей замедлял интеграцию «галичан», «крулевяков», «познаняков» и «кресовых», но, учитывая, что более ста лет поляки разных частей страны почти не взаимодействовали друг с другом, это было единственно приемлемое решение, позволявшее избежать непонимания и трений. В первые годы наиболее боеспособными, дисциплинированными и одновременно антисемитски настроенными были части из Познанщины, где самой влиятельной политической силой были национальные демократы. Из этого общего правила выбивались три легионерские дивизии, лучше вооруженные и с большим штатным составом. В межвоенной польской армии они играли роль своего рода гвардии.

Пилсудский с самого начала военного строительства постоянно напоминал о необходимости интеграции армейских рядов. 7 декабря 1918 года он издал специальный приказ о единстве вооруженных сил, который обязывал командиров всех уровней тактично, но настойчиво культивировать в своих подразделениях дух единства, преодолевать всякие проявления локального патриотизма, берущие свое начало в прошлом.

С самого начала формирования армии Пилсудский особое внимание обращал на то, чтобы уберечь ее от влияния политических партий. Его кредо в этом вопросе выглядело следующим образом: «Армия – это машина, которую нельзя использовать в партийных играх. Потому что в этом случае она перестает быть тем, чем должна быть – защитницей всего народа» [170]. На первый взгляд может показаться, что он стремился держать армию вне политики. Именно так многие исследователи и трактуют его слова. На самом же деле все было не так. Пилсудский, при всей его любви к армии и презрению к политикам, в ноябре 1918 года из политики не ушел. Да и как могло быть иначе, если до созыва Учредительного сейма в феврале 1919 года в его руках была сосредоточена практически вся законодательная и исполнительная власть в стране. Летом 1919 года он писал Станиславу Шептицкому что всеми способами оберегает армию от вмешательства нынешнего сейма, в котором нет прочного большинства, господствуют интриги и мелочная борьба партий. И он сумел дать армии прочную опору, хотя и временную – опору на себя. Пилсудский не скрывал, что сделал это с нарушением закона и поддерживает положение лишь благодаря хладнокровию, настойчивости и определенному политическому такту. Представляется, что в этом признании Пилсудского изложена философия всех его действий в независимой Польше.

Реализовав в возрасте 50 лет главную цель своей жизни – восстановление независимого государства, – он автоматически должен был перейти к следующей задаче – гарантировать независимость от поползновений извечных соседей-врагов России и Германии. Сделать это можно было только с помощью мощной, дисциплинированной армии. Постоянно конфликтующие между собой партии такую армию создать не могут. Поэтому ее нужно вывести из-под контроля сейма, а для этого следует решительно ограничить его полномочия в пользу того, кто понимает значение армии для будущего Польши. Такой ход мыслей не мог не привести его со временем к решению о государственном перевороте.

Являясь одновременно создателем армии и ее главнокомандующим, Пилсудский с самого начала предпочитал назначать на важные должности в вооруженных силах преданных людей, если даже они не лучшим образом справлялись со своими обязанностями. Но поскольку таких кадров не хватало, даже он, самый старший по званию из легионеровстрелков, был только бригадиром, то есть самым младшим из генералов. В польском легионе было не более полутора десятков полковников, в несколько раз больше майоров. В большинстве своем они были офицерами-практиками, не имевшими даже среднего военного образования. А нужны были военный министр, начальник Генерального штаба, командующие фронтами, командиры оперативных групп и т. д. Поэтому приходилось привлекать в армию офицеров, особенно с высшим военным образованием, из австро-венгерской и русской армий. Они, в отличие от легионеров, были профессионалами-одиночками, а не сплоченной, связанной общим прошлым группой достаточно молодых людей, беспредельно преданных своему вождю.

По мере накопления опыта и взросления легионеры двигались вверх по служебной лестнице. Так, Казимеж Соснковский, начальник штаба 1-й бригады, уже в 1920 году стал военным министром, сменив на этом посту генерала русской армии Виктора Лесьневского. Командир полка Эдвард Рыдз-Смиглы получил под свое командование дивизию, а в 1920 году – армию, такова же карьера Владислава Сикорского. Поэтому вполне можно согласиться с К. Бадзяком в том, что Пилсудский осуществил «своеобразную узурпацию военной власти, ставшую в его руках в значительной степени исключительно политической структурой, которую постепенно подчинили его сторонники из ПВО и 1-й бригады. Эта задача была реализована таким образом, что обладание военной властью давало право самостоятельно издавать декреты и тем самым позволяло создать отдельную и самостоятельную государственную структуру, которой будут подчинены другие военные институты» [171].

И после начала работы парламента Пилсудский упорно отказывался от того, чтобы законодатели или правительство осуществляли хотя бы минимальный контроль за военной областью. Поэтому на практике требование держать армию вне политики означало только одно: армия – вотчина влияния Пилсудского, его инструмент воздействия на политическую жизнь в стране. Ведь не случайно же он заявил Барановскому и Йодко-Наркевичу, как уже цитировалось выше, что «когда у меня будет армия, все будет в моих руках». И в дальнейшем, даже оказавшись не у дел, Пилсудский будет пристально следить за всем происходящим в армии и делать все, чтобы не выпустить ее из-под своего контроля.

Первой ареной боев стала Восточная Галиция. Против Западно-Украинской Народной Республики были брошены несколько тысяч бойцов из Западной Галиции, которые в ночь с 21 на 22 ноября овладели Львовом. Войска ЗУНР не признали поражения и продолжали борьбу. В конце 1918 года, когда линия польско-украинского фронта на севере приблизилась к Волыни и украинскому Полесью, в конфликт были вовлечены военные формирования Украинской Народной Республики, теснимые с востока Красной армией. Это потребовало от Пилсудского переброски на открывающийся новый фронт дополнительных сил.

Следующий вооруженный конфликт возник в Великой Польше. Не имея возможности распространить на польские земли Пруссии свою власть, Варшава совместно с местными политиками приступила к подготовке здесь вооруженного восстания. Организаторы надеялись с его помощью заставить державы Антанты передать эти территории Польше, не дожидаясь заключения мира с Германией. Пилсудский, несомненно, знал и одобрял эти планы. Не случайно самую активную роль в подготовке восстания играл II отдел Генштаба Войска польского, состоявший практически полностью из пилсудчиков. С его помощью на этих территориях были созданы подпольные структуры Польской военной организации, через границу перебрасывались инструкторы, оружие и снаряжение. Восстание должно было начаться одновременно на Познанщине, в Верхней Силезии и Поморье (Померании). Но этот план был нарушен стихийно начавшимся в конце декабря 1918 года восстанием в Познани. Тем самым появился новый, Великопольский, фронт. Повстанцы в течение января и начала февраля освободили большую часть Великой Польши и Восточного Поморья и добились досрочной передачи их Польше. Успех Великопольского восстания утвердил Пилсудского в правильности линии на достижение поставленных целей с помощью политики «свершившихся фактов», хотя она и грозила непоправимым ухудшением отношений с ее объектами.