Александр Никонов - Наполеон. Попытка № 2

Главная квартира императора пришла в местечко Видзы, сделавши шесть переходов, а о Балашове еще слуху не было, и начинали уже насчет его беспокоиться, не оставил ли его Наполеон военнопленным. Наконец, перед выходом уже из сего местечка, посланный от государя возвратился и привез собственноручное письмо к его величеству от Наполеона. Все обступили и начали расспрашивать Александра Дмитриевича, что с ним случилось во время его отсутствия. Вот что он рассказывал.

Оставя Вильно, на другой день он приехал на французские аванпосты; когда трубач его протрубил три раза, и Балашов объявил, что он российской армии генерал, присланный к императору Наполеону, то неприятельский офицер его остановил, а сам послал получить приказание. Через несколько времени. Балашова одного ввели к маршалу Даву, которому он объявил причину своего приезда и просил отправить его к императору французов. Даву отвечал, что он не знает точно, где находится теперь его величество, но если генерал Балашов желает, то он пошлет письмо от российского императора со своим адъютантом к императору Наполеону, на что Балашов возразил, что ему от государя своего повелено отдать письмо лично, и потому он никому оного поверить не может. Маршал ему сказал, что он тотчас пошлет известить Наполеона о приезде к нему генерала от императора Александра. Посланный не возвратился четыре дня, между тем Балашов видел, что за всеми его движениями примечали: наконец он решился спросить у маршала Даву, не считают ли они его своим пленным. Маршал ему отвечал:

— Послушайте, генерал, неужели нам не известны права военные, и что особа парламентера есть по всем законам неприкосновенна и даже священна. Замедление же сие происходит, вероятно, оттого, что император объезжает многочисленные корпуса своей армии, расположенные на большом пространстве, и адъютант мой не успел его догнать.

Наконец посланный возвратился с повелением к Даву препроводить русского генерала под приличным конвоем в настоящее место пребывания императора Наполеона. Каково же было удивление Балашова, когда его привели в Вильне в тот дворец, где жил государь, и Наполеон принял его в той самой комнате, из которой отправлял его император Александр несколько дней тому назад. Это Александр Дмитриевич рассказывал всем любопытным. Мне же, так как мы жили вместе, он сообщил все подробности его пребывания в Вильне. Когда ввели его к Наполеону и он подал письмо от нашего государя, император французов, прочитавши оное, сказал:

— Нас англичане поссорили…»

Так что никакой грубости к русскому парламентеру со стороны Даву не было. Напротив, маршал предоставил в его распоряжение собственное жилье и своего адъютанта.

Любопытно, о чем же говорил Балашову Наполеон? Балашов встречался с Наполеоном дважды. Первый раз — когда передал ему письмо. Второй — во время обеда, на который Наполеон пригласил Балашова.

Наполеон выразил сожаление, что у Александра такие дурные советники, которые толкают его на войну со всей Европой. Наполеон заявил, что вовсе не собирался воевать с Россией, даже несмотря на то что Россия в последнее время стала откровенно нарушать Тильзитский договор, став государством-контрабандистом. Напротив, в планах Наполеона стояла Испания, куда он даже послал все свои личные экипажи, чтобы окончательно закрыть испанский вопрос.

Наполеон, будучи логиком, решительно не понимал, какого черта Александр так упрямо лезет в Европу. Он получил уже от Наполеона Финляндию, Белосток, Тарнополь, Молдавию, Валахию, а все равно прет. Наполеон сказал, что готов был бы отдать Александру и Польшу, если бы тот элементарно соблюдал договоры, им же самим подписанные, и отбросил мысли о вмешательстве в европейские дела, как будто у него своих дел с Турцией мало.

Это были с его стороны горькие риторические вопросы, обращенные в пустоту, ибо Балашов дать ему ответа вместо Александра не мог, да и сам Наполеон прекрасно знал, что творится в России, и какие силы там берут верх. Он знал, что реформатор Сперанский, ратовавший за развитие собственного производства и сокращение военных расходов, отставлен и сослан. Недаром Бонапарт, глядя прямо на Балашова, спросил, почему удалили Сперанского. Наполеон был в курсе, что именно Балашов как министр полиции отправлял Сперанского в ссылку.

На что надеялся русский царь в этой войне? У него ведь не было шансов. Наполеон меньшими силами громил превосходящие силы противника, а теперь у него было тройное превосходство над Александром. Он неоднократно бил Александра, когда тот был в союзе с Австрией и Пруссией. А теперь Австрия и Пруссия были с Наполеоном… У русских за эти несколько лет не появилось никаких гениальных полководцев, кроме тех, кто был Наполеоном бит неоднократно. Англичан, которые теоретически могли ударить в тыл его империи, Наполеон не боялся: с помощью своей хитрой дипломатии он столкнул Англию с США. Это было сделать не так уж трудно: Наполеон разрешил американским кораблям привозить во Францию товары, чем те и воспользовались. Англия сильно обиделась, в результате чего началась война между Англией и США.

В общем, никто в мире тогда не сомневался, что песенка плешивого московского императора спета. Отчего же Александр вел себя так безрассудно и нагло, отказавшись, по сути, от мирных переговоров? Ведь он же боялся Наполеона! Напасть так и не решился.

Я думаю, потому он так себя вел, что Наполеона боялся все-таки меньше, чем своих. Наполеон, если даже поймает, авось не убьет — благородный же человек, европеец. А свои олигархи тут, точно, пристукнут. Как папеньку пристукнули, выбив каблуками глаза.

Между тем жест доброй воли Наполеона с неприсоединением Литвы к Польше был не последним его сигналом о мире. Когда французы заняли Смоленск, они поймали русского генерала Тучкова. Наполеон отпустил Тучкова и просил его на словах передать русскому царю, что «пороха сожжено уже достаточно» и что он готов даже пойти на некоторые послабления для России в условиях соблюдения ею континентальной блокады: «Вы хотите иметь кофе и сахар — вы их будете иметь!»

Но России было мало потребительских сахара и кофе. Небольшая, но стоявшая близко к трону кучка российских сырьевых олигархов выла о своих потерянных миллионах, недополученных из-за блокады. Они требовали пролития русской крови, обмена ее на свои утраченные прибыли. А на то, что в России бурно начало развиваться свое производство, защищенное континентальной блокадой от английского ширпотреба, околоцарской верхушке было наплевать. Промышленники были еще слабы и неорганизованны, далеки от трона, и их голос едва долетал до столицы. А вот угрозы сырьевиков и их намеки на участь Павла ушей Александра достигали.