Василий Емельяненко - В военном воздухе суровом

Прошло много лет, оставшиеся в живых вспоминают о самых памятных первых днях войны. Вспоминают о налетах на Бобруйский аэродром. Вспоминают о старшем политруке Владимире Никифоровиче Василенко, который тогда не вернулся с задания. Ветераны не раз говорили: "Золотой был человек, весельчак, в летчики из технарей выбился. Был лучшим конферансье на концертах художественной самодеятельности. Половина Харькова его знала. Если в афишах объявлен ведущим Василенко, то приходили занимать места пораньше. Даже начальство старалось не опаздывать после того, как однажды Василенко перед самым открытием занавеса с авансцены провозгласил: "Шире дверь, чета Кожуховских идет!" - И тучный начальник штаба с супругой прошествовали под аплодисменты.

Василенко сел на подбитом самолете в районе Бобруйска. Немцы закопали его в землю живым, оставив на поверхности лишь голову. Его спасли от смерти выходившие из окружения солдаты. Ходили слухи, что Владимир Никифорович был помещен в клинику для душевнобольных. Разыскать его, однако, не удалось. Члены семьи Василенко - жена, дочь и сын - до сих пор пишут письма: "Может быть, он жив и теперь?"

Не так давно в разговоре с генерал-майором авиации Семеном Григорьевичем Гетьманом мы вспомнили о случае с майором К. Гетьман сразу посерел, щеки его затряслись.

- Об этом позоре стыдно вспоминать и через двадцать пять лет. Я его тогда сам чуть не пристрелил на месте. Кожуховский успел схватить за руку и отвести пистолет... Расстрел, оказывается, заменили передовой, кровью искупал. А потом его видели в какой-то тыловой авиационной части...

Наземный эшелон

Железнодорожный состав, в котором следовал из Богодухова на фронт штаб полка со всякими хозяйственными службами, по нескольку часов простаивал на пустынных перегонах. Паровоз лениво отфыркивался струйками пара, никто из пассажиров "телячьих" вагонов не знал, когда же наконец состав снова тронется в путь. Начальник эшелона майор Кожуховский, проявляя не свойственную его комплекции подвижность, пытался ускорить продвижение. Он пробивался к военным комендантам станции, осаждаемым разным начальством, хотя толку от этого не было никакого. График движения поездов из-за непрерывных бомбежек постоянно срывался, и длинную вереницу составов время от времени проталкивали в порядке живой очереди. Все двигались на фронт, у всех одинаковая срочность. Ни высокие воинские звания, ни угрозы не помогали.

После отлета 4-го штурмового полка на фронт в Богодухове оставалось ни много ни мало 400 человек, да еще всякое штабное имущество полка, подвижные авторемонтные мастерские, хозяйственная часть с запасами обмундирования, продовольствия, полевыми кухнями. Набралось несколько десятков ящиков с личными делами. Они, мол, там понадобятся для составления наградных листов. Для перевозки всего этого вслед за воздушным эшелоном потребовался железнодорожный состав. Подали его не скоро, много времени заняла и сама погрузка.

Состав еле тащился через Бахмач на Гомель. А дальше?.. Дальше, по-видимому, на Старый Быхов? Об этом майор Кожуховский узнал перед отправкой эшелона от прилетавшего с фронтового аэродрома пилота. Теперь же, в пути, связи с полком не было, и станции назначения никто не знал.

В Гомель эшелон прибыл на десятый день. Проехали всего лишь половину пути. Кожуховскому удалось разузнать, что полк не в Старом Быхове (там уже противник) и не в Климовичах (передовые части немцев прорвались и туда), а в Ганновке. Это в 150 километрах северо-восточнее Гомеля. Но железнодорожные станции на пути следования закупорены разбитыми вражеской авиацией составами. Трое суток стояли в тупике на Гомельском узле рядом с цистернами. Соседство не из приятных. "Мессершмитты" несколько раз с малой высоты обстреливали скопище эшелонов на станции. К счастью, обошлось без жертв, стоявший рядом эшелон с горючим они не подожгли.

Только 10 июля, через полмесяца после отлета штурмовиков на фронт, остальной личный состав с имуществом был переброшен несколькими рейсами автотранспортом из Гомеля в Ганновку. Прибывшие из Богодухова увидели там уже не тот полнокровный полк, который на рассвете 27 июня поднялся в воздух, а его остатки: с десяток штурмовиков и всего лишь 18 летчиков.

Командир полка и комиссар были, конечно, рады тому, что полк теперь в сборе, но появились новые заботы. В первое время ощущалась нехватка техников и оружейников, а теперь их с избытком. Было трудно без штаба, а сейчас штаб с ворохами дел казался вроде бы обузой. Подсчеты показали, что на каждого летчика приходится более 30 человек, обеспечивающих полеты...

Самолетов мало, а хозяйство полка непомерно велико. В Климовичах при меньшем количестве людей было легче скрыть аэродром от воздушной разведки, да и перебраться в Ганновку не представляло особого труда. Теперь же командира и комиссара беспокоили мысли: как уберечь людей при бомбежках аэродрома? Как перебазироваться со всем штабным и хозяйственным имуществом на двух грузовиках?

И, как на грех, немецкие самолеты начали по нескольку раз в день бомбить аэродром. Через два дня пришлось перебраться в Каничи. И снова бомбежки. Зенитных средств на аэродроме не было, немцы совсем обнаглели. Техник Лиманский с оружейником Иванушкиным решили сами соорудить зенитную пушку.

- Мы проучим фрицев! - сказали они. Сняли с аварийного штурмовика пушку, хитроумно ее укрепили на самолетный домкрат, приспособили к пушке и коллиматорный прицел, о который летчики били лбы. Незваный гость не заставил себя долго ждать: на малой высоте появился "мессершмитт". Заработала пушка, трассы прошли рядом с самолетом, - тот взмыл "свечой" и убрался восвояси. О самодельной зенитке прослышало начальство. Ее вскоре увезли прикрывать штаб дивизии генерала Кравченко...

Связь с войсками постепенно налаживалась. У летчиков на картах была нанесена линия фронта, хоть и не очень точная: обстановка быстро менялась, сплошного фронта не было. Приблизительно даже знали, где дерется 13-я, а где 21-я армия, составившие недавно образованный Центральный фронт. Наши армии были развернуты в направлении на северо-запад, и немецкое командование видело в этом угрозу своему правому флангу глубоко вторгнувшейся группы армий "Центр". Еще бы не угроза! Когда летчикам сказали, что войска 63-го стрелкового корпуса под командованием генерала Л. Г. Петровского продвигаются к Бобруйску, а конная группа легендарного героя гражданской войны Оки Ивановича Городовикова совершает рейд в 40 километрах западнее Березины и перерезала Варшавское шоссе, то многие этому вначале не поверили.

- Опять слухи, - сказал кто-то.

- Поосторожнее на виражах, - одернули его потихонечку.