Василий Емельяненко - В военном воздухе суровом

- Не шуми, придет черед - вызовут.

В сарае сумрак. Казачата прилегли на солому, шепчут:

- Дяденька, а как же мы к дедушке без коней, без сахара?

В другом углу зашуршала солома, началась какая-то возня, слышу бормотание на чужом языке. Подошел туда, чиркнул спичку и обомлел: один в нательной рубашке стягивает с другого китель. Тот, что в кителе, упорно сопротивляется. А китель-то не наш.

Тогда я рявкнул на них:

- Прекратить безобразие!!

Фрицы вскочили, вытянули руки по швам, подбежал я к двери, начал бить кулаками:

- Часовой! Часовой!!

Клацнул засов, приоткрылась дверь.

- Чего шумишь?

- Какое вы имели право помешать меня вместе с фрицами?

- А куда вас деть? - невозмутимо ответил часовой. Сарай-то один... А их не бойтесь, они тихие. - Он пригрозил кулаком рыжему фрицу и пояснил: - Это он опять надумал с румына китель стянуть, его самого-то раздетого привели.

Вскоре повели меня в штаб. Лейтенант проверил документы, вернул пистолет, извинился.

- Тут он, повар наш, пересолил трошки...

- Я требую, чтобы вы его наказали своей властью!

- Не можем наказывать, товарищ летчик, он у нас недавно отличился, за это из поваров в разведроту его переводим на повышение. Важного "языка" привел.

Оказывается, разведчики долго не могли добыть "языка" из-за Дона. Тогда добровольно вызвался повар. Переправился через Дон и на двое суток запропастился. Посчитали, что сбежал. А повар оказался с выдержкой. Подался он километра на три в тыл к противнику. За ночь добрался до какой-то станицы, весь день пролежал в огороде - вел наблюдение за домом, который охранял один солдат. В этот дом несколько раз заходил немецкий офицер. К вечеру солдат начал таскать в баню воду, затопил. Жареного гуся на блюде в предбанник принес, бутылку шнапса. Пришел офицер мыться. Повар тихо снял солдата, зашел в парную, тазиком по темени офицера оглушил, кляп в рот запихнул. Из карманов забрал документы, гуся - под мышку и повел голого фрица к Дону, где была припрятана лодка. "Язык" оказался майором. Только комары его чуть не до смерти заели.

...Коней наших отобрали, казачатам отсыпали по котелку сахару, отпустили к деду, а меня пристроили на попутную полуторку: ехали в пекарню за хлебом. По дороге налетели два "мессера". Еле успели выскочить с шофером и упасть в кювет. Наша машина сгорела...

К вечеру добрался я до хутора Веселого, голодный как волк.

На улице повстречались три девушки в новой милицейской форме. Поравнялись, первые зацепили:

- Здравствуй, летчик!

- Здравствуйте, - отвечаю.

Одна, самая бойкая, блондиночка в фуражке набекрень, предлагает:

- Кушать хочешь? По глазам вижу, что хочешь, чего краснеешь?

- Хочу, - признался я.

- Пойдем к нам в хату, поужинаем на прощанье.

- Почему на прощанье?

- Нас утром должны бросить на Дон.

Предложили умыться, открыли консервы, хлеба нарезали. За ужином рассказали, что все они из Новочеркасска, ученицы старших классов, добровольно пошли в армию.

- Кушай, Леня, кушай, - больше всех беспокоилась беленькая. - Отдохнешь у нас до утра, тебе ведь далеко топать...

В полночь забарабанили в окно: "Срочно грузиться. На улице урчит грузовик. Зажгли лампу, девчата проворно одеваются, я тоже натянул сапоги, комбинезон. Стою и не знаю, что сказать на прощанье.

Беленькая первая подошла ко мне, положила руки на плечи, посмотрела на меня ясными глазами:

- Что ж ты, Леня, такой несмелый? Давай сама поцелую на дорожку...

Полуторка скрылась в темноте, а я зашагал из Веселого.

...На попутной приехал в Мечетинскую, где должен быть штаб 4-й воздушном армии. Станция разбита, валяются обгоревшие вагоны, ветер носит по путям обрывки бумаги, какое-то тряпье. Проходил мимо уцелевшего пакгауза. Двери открыты. Заглянул туда - горы чемоданов, ящиков, а двое шуруют в вещах.

- Руки вверх, мародеры! - наставил на них пистолет.

Вел их через Мечетинскую, чтобы сдать куда следует. Шли по улице, прохожие попались навстречу - шарахнулись, стервецы, через плетни - один направо, другой налево - и по огородам... Удрали, стрелять вдогонку не стал, не с руки было... Разыскал штаб воздушной армии.

- Где кабинет Вершинина? - спросил у дежурного.

Вошел без стука. Мне море по колено - всякого насмотрелся...

- Летчик Букреев из седьмого гвардейского! - доложил, ничуть не робея перед большим начальником. Вершинин пригласил сесть и говорит:

- Ты еще не знаешь, что вчера Мосьпанов погиб... Его над аэродромом сбили истребители. Как не уберегли?.. Полк из Кагальницкой уже улетел в станицу Павловскую. Мы тоже готовимся к перемещению, поедете с нами.

Вызвал подполковника:

- Распорядитесь накормить Букреева, пусть отдохнет...

Уснул я в сарае. Разбудил меня грохот. Не пойму: не то бомбят, не то стреляют. Выскочил, а на окраину станицы пикируют "лапотники". Ни одной автомашины во дворе не вижу, побежал в штаб - там пусто. Припустил я из Мечетинской. Смотрю - на полянке стоит У-2, около него мечется какой-то полковник.

- Ты летчик? - спрашивает он.

- Штурмовик.

- На У-2 летать можешь?

- Еще бы! А ты умеешь винт при запуске крутить?

- Не приходилось.

- Смотри же, сразу отбегай по моей команде, а то лопастью руки отобьет.

Мотор кое-как запустили.

- Куда лететь? - спрашиваю полковника.

- В Сальск.

Карты у меня нет - на Дону уничтожил, сколько горючего в баке - и спешке не проверил. Брею над железной дорогой - она к Сальску приведет.

Лечу около часа. Увидел на проселке большую колонну: наши на юг отходят. И такое меня зло взяло! Начал над ними низко кружить, кулаком машу. Пошарил по карманам - достал карандаш, клочок бумажки. Зажал ручку управления коленями, написал: "Ни шагу назад!" Бумажку бросил над войсками, полетел дальше на восток.

Увидел большой город. Решил, что это Сальск. На окраине заметил самолеты У-2, сел. Подбежал к нам человек в комбинезоне, узнал полковника - моего пассажира.

- А куда девался наш летчик?

- Убило при бомбежке, - ответил тот.

- Где седьмой гвардейский? - спрашиваю я.

- У Владикарса, севернее станции Целины. Посмотрел я на его карту километров тридцать на северо-запад от Сальска.

- Подбросьте меня туда, - прошу.

- Все самолеты в разгоне. Повремени до утра, куда спешишь!..

- Тогда я на попутных, - обозлился я.

Вышел на дорогу, проголосовал. Грузовик притормозил.

- Куда едете?

- На Целину.

- И мне туда.

- Садись.

А в кузове полно медсестер. Стиснули меня со всех сторон, галдят, смеются.

- Как там, на небе, не страшно?

- Садись ближе, не робей!

- Воробышек...

Машина остановилась у пруда.

- Купаться! - загорланили девчата. С хохотом сбрасывали с себя амуницию, прыгали в воду.

- Снимай, летчик, штаны, живо!

Сошел перед Целиной, где дорога поворачивает на Владикарс.