Хьюи Ньютон - Революционное самоубийство

Ряд других партийных вопросов тоже требовал соответствующих действий. Я вышел из тюрьмы в августе 1970 года, когда оставалось меньше месяца до предварительного съезда участников Революционно-конституционный съезд, который должен был проходить в Филадельфии на выходных перед Днем труда. [58] День труда — праздник, отмечаемый в США в первый понедельник сентября. (Прим. редактора) Второй съезд был назначен на День благодарения [59] День Благодарения — праздник, отмечаемый в США в последний четверг ноября. (Прим. редактора) в Вашингтоне, округ Колумбия. Идея провести все эти съезды принадлежала Элдриджу Кливеру. Я никогда не испытывал дикого энтузиазма по этому поводу, но раз партия поддержала Элдриджа, я выполнял ее указания. На съездах предполагалось обсудить положение негров и сформулировать новую Конституцию Соединенных Штатов. Я не видел особого смысла в том, чтобы тратить время и силы на написание Конституции, принятия которой мы все равно не сможем добиться. Элдридж был в Алжире, и мы несколько раз разговаривали с ним об этом по телефону. Я доказывал ему, что самым неотложным делом сейчас было обеспечить надежную поддержку Бобби и Эрике со стороны общины и не забыть про Братьев из Соледада. В какой-то степени Элдридж согласился со мной, поэтому мы договорились насчет того, что на съезд в Вашингтоне приедет и выступит там Кэтлин Кливер. У нее были большие возможности. Что касается меня, то выступление на съезде в Филадельфии было первым моим появлением перед широкой публикой после освобождения. Люди многого ждали от меня, поэтому я напряженно работал над текстом своего выступления.

Между тем, полиция Филадельфии намеревалась помешать проведению конференции. За несколько дней до предполагаемого начала этого мероприятия полицейские ворвались в штаб партии «Черная пантера» и арестовали большинство товарищей. Но община продемонстрировала свою сплоченность: за несколько часов мы все собрались, вернулись в наши офисы, сели на телефоны и продолжили подготовку конференции. Оказанная общиной поддержка явилась наглядным доказательством того, что мы никогда не сможем осуществить революцию без народа.

С другой стороны, многое из увиденного на съезде в Филадельфии обеспокоило меня. Я писал свою речь с таким расчетом, чтобы помочь людям что-то понять для себя и продвинуть их сознание. Я хотел показать, что американская Конституция как законодательная база управления предала интересы чернокожих и прочих меньшинств в нашей стране. Я подчеркнул, что Соединенные Штаты Америки возникли в то время, когда американский народ занимал лишь узкую полоску земли на восточном побережье континента, а население страны было небольшим и однородным как в расовом, так и в культурном отношении. Экономика страны тогда тоже была иная, основана преимущественно на сельском хозяйстве. Невысокое население и обилие плодородной земли означало, что люди могли добиться успеха и что возможные достижения зависели от их собственной мотивации и способностей. Так что в новой стране стал процветать демократический капитализм. Затем я сказал следующее:

«Время было свидетелем тому, как новое государство быстро превратилось в многорукого гиганта. Растущая страна требовала новых земель и, начав с узкой полоски земли на восточном побережье, заняла почти всю территорию континента. Новой стране требовалось население, чтобы заполнить эти пространства. Людей привозили и из Африки, и из Азии, и из Европы, и из Южной Америки. Таким образом, страна, которая зарождалась как государственное образование с однородным и небольшим населением, занимающее маленькую территорию, превратилась в страну с разнородным населением внушительных размеров, располагающуюся на территории целого континента. Это изменение в основных параметрах страны и ее народа привело к коренным изменениям сущности американского общества. Кроме того, социальные подвижки сопровождались и изменениями в экономике. Сельское хозяйство уступило место городской и индустриальной экономике после того, как промышленное производство заменило аграрный труд. Первоначальный демократический капитализм охватило неослабевающее желание получать прибыль. В итоге эгоистичная погоня за прибылью заслонила бескорыстные принципы демократии. Таким образом, через двести лет мы имеем чрезмерно развитую экономику. Стремление к прибыли настолько проникло в нее, что мы заменили демократический капитализм бюрократическим капитализмом. Неограниченная возможность для всех людей преследовать собственные экономические интересы сменилась принуждением американцев (ограничением) со стороны крупных корпораций, контролирующих нашу экономику и управляющих ею. Они нашли способы поднять свои прибыли за счет народа и, особенно, за счет расовых и этнических меньшинств.

Большинство оставалось свободным, а меньшинства угнетались. Мы можем это доказать, напомнив, что, хотя первые поселенцы в Америке провозглашали свою свободу, они целенаправленно и систематически лишали свободы жителей Африки…

На свет появлялись все новые и новые поколения большинства, они усердно работали и видели, что плоды их трудов обеспечивали жизнь, свободу и счастье их детям и внукам. На свет рождались все новые и новые поколения негров в Америке, они усердно работали и видели, что плоды их трудов обеспечивали жизнь, свободу и счастье детям и внукам их угнетателей, тогда как их собственные потомки увязли в трясине нужды и лишений. Их спасала лишь надежда на будущие изменения. Эта надежда поддерживала нас на протяжении многих лет и привела к тому, что мы страдаем под гнетом коррумпированного правительства. На заре двадцатого столетия эта надежда побудила нас создать правозащитное движение с верой в то, что наше правительство, наконец, выполнит свои обещания, данные чернокожим. Однако мы недоучли, что любая попытка осуществления обещаний революции восемнадцатого века правительством двадцатого столетия обречена на неудачу. Потомки небольшой группы первых поселенцев не принадлежат сегодня к простому народу. Они превратились немногочисленный правящий класс, контролирующий мировую экономическую систему. Их предки принимали Конституцию для того, чтобы она служила интересам народа, но теперь она не выполняет своего предназначения, потому что сам народ изменился. Народ восемнадцатого века в двадцатом веке стал правящим классом, а народ двадцатого века — это потомки рабов и лишенных собственности в восемнадцатом веке. Конституция, которая должна была служить интересам народа в восемнадцатом столетии, теперь служит интересам правящего класса, а живущий в двадцатом веке народ ждет не дождется, когда появится основание для его жизни, свободы и стремления к счастью».