Лэнс Армстронг - Не только о велоспорте: мое возвращение к жизни

Перед встречей со мной Крис долго разговаривал с Биллом Стэплтоном, которому, среди прочего, пожаловался: «Все советуют ему заниматься тем, что ему нравится, но почему-то никто не скажет про велоспорт». Он считал, что меня нужно подтолкнуть и что наши с ним отношения всегда строились на его умении сделать такой толчок, когда я в том нуждался.

Я прекрасно понимал, зачем приехал Крис, Я сказал Джону Кориоту: «Кармайкл, конечно, попытается уговорить меня вернуться в спорт, а я не знаю, хочу ли я этого». Мы с Крисом договорились пообедать в моем любимом мексиканском ресторане, и мой прогноз сбылся.

— Лэнс, — сказал Крис, — что это ты так увлекся гольфом? Твое призвание — велосипед, а не клюшка.

Я скептически покачал головой.

— Не уверен, — сказал я.

— Ты боишься?

Да, я боялся. Раньше на велосипеде я был силен, как бык, а что, если это уже не так? А что, если от гонок я опять заболею?

— Никакой врач не скажет тебе, что ты можешь снова состязаться, — продолжал Крис. — Но и обратного никто не говорит. Я думаю, что тебе нужно попробовать, дать себе шанс. Я знаю, что это большой риск, большое испытание, большая неизвестность, которая страшит тебя. Никаких гарантий нет. Но ты же вернулся к жизни — а теперь попробуй вернуться к большой жизни.

Пару дней я размышлял. Одно дело — вылечившись от рака, вернуться на работу в бухгалтерию. Но снова стать велогонщиком? Я не знал, что и думать. По сравнению с химиотерапией самая крутая вершина Альп выглядела равниной.

Следовало принять во внимание еще один фактор: я был застрахован на случай утраты трудоспособности и пять лет мог получать деньги по этому полису. Но если я вернусь в спорт, страховка будет аннулирована. Возобновив участие в гонках, я рисковал сорваться в финансовую пропасть.

Крис уезжать не торопился. Он познакомился с Кик и снова принялся наседать на меня, уговаривая вернуться в велоспорт. Я объяснял ему, что пока еще не знаю, в чем мое жизненное призвание, но он отказывался меня слушать. В какой-то момент он повернулся к Кик и спросил:

— Как вы думаете, стоит ему вернуться в большой спорт?

— Мне все равно, — сказала она. — Я его люблю.

Крис посмотрел на меня и сказал: — Ладно, женись на ней.

Наконец я созрел: решил все-таки испытать себя. После нескольких пробных заездов я остался доволен собой. «Кажется, получается», — сказал я Биллу и Кик. Затем попросил Криса соя ставить для меня программу тренировок и начал заниматься уже по-настоящему. Но странное дело: мое тело отказывалось вернуться в прежнюю форму. Прежде я весил 80 килограммов. Теперь мой вес составлял 72 килограмма; у меня было поястребиному заостренное лицо, а на ногах виднелась каждая прожилка.

Билл позвонил в «Cofidis» и сказал, что я готов к работе: «Я хочу обсудить с вами программу гонок; он действительно готов вернуться». Представители команды предложили Биллу приехать во Францию и обсудить все на месте.

Наутро Билл прилетел в Париж, а потом ехал еще четыре часа в офис «Cofidis». Прибыл он прямо к ланчу. Среди прочих за столом сидели Ален Бондю и директор «Cofidis» Франсуа Мигрен.

Мигрен выступил с пятиминутной речью, приветствуя Билла на земле Франции, а потом сказал:

— Мы благодарны вам за ваш приезд, но хотим поставить вас в известность, что мы намерены воспользоваться своим правом на прекращение действия контракта. Мы хотим изменить направление.

Билл повернулся к Бондю и спросил:

— Он серьезно?

Потупив взгляд, тот произнес: — Да.

— И я летел сюда только затем, чтобы вы мне это сказали? — спросил Билл.

— Мы считали важным сообщить об этом лично, — сказал Бондю.

— Послушайте, — сказал Билл. — Платите ему самый минимум, но дайте ему возможность поучаствовать в гонках. Он очень хочет вернуться. И это очень серьезно. Мы не просто думаем, что он способен соревноваться, мы знаем это.

В «Cofidis» не были столь уверены, что я снова смогу состязаться на прежнем уровне. Мало того, если я возобновлю участие в гонках, а потом вдруг заболею, это станет плохой рекламой для «Cofidis».

Вопрос не подлежал обсуждению. Билл был в отчаянии.

— Послушайте, он же был членом вашей команды; вы платили ему. Ну предложите нам хоть какой-то вариант.

В конце концов ему сказали, что подумают.

Билл встал из-за стола, не дождавшись окончания завтрака, сел в машину и покатил обратно. До самого Парижа он не мог заставить себя сообщить Мне эту новость. И только устроившись в маленьком кафе близ Эйфелевой башни, он вытащил из кармана сотовый телефон и набрал мой номер.

— Ну что? — спросил я.

— Они прекращают сотрудничество.

Я помолчал, а потом спросил:

— Зачем же они предложили тебе приехать?

Следующие пять дней я тешил себя надеждой что в «Cofidis» передумают. Наконец они позвонили и предложили мне 180 тысяч долларов плюс премиальные, которые я буду получать за бонусные очки Международной федерации велоспорта (ICU)J начисляемые по результатам гонок, если, конечно сумею их заработать.

Базовая зарплата, которую они предложили соответствовала установленному в лиге миниму, но на большее мы рассчитывать не могли.

У Билла был и запасной план. В первую неделю сентября в Анахайме проводилась ежегодная международная велосипедная выставка «Interbike Expo», и там собирались представители всех ведущих команд. Билл решил, что, если я покажусь там бодрым и здоровым и объявлю о своей готовности вернуться в велоспорт, кто-нибудь обязательно клюнет.

— Лэнс, нам нужно показаться прессе и дать всем понять, что ты серьезно намерен вернуться в спорт и готов рассмотреть любые предложения, — сказал он.

Четвертого сентября 1997 года мы с Биллом отправились на «Interbike Expo», чтобы объявить о моей готовности вернуться в большой спорт в сезоне 1998 года. Я созвал пресс-конференцию, на которую собралась толпа журналистов и экспертов, и сообщил, что намерен возобновить участие в гонках. Я объяснил свою ситуацию с «Cofidis» и дал, понять, что чувствую себя обманутым. Из-за рака я пропустил целый сезон, и «Cofidis» продолжает сомневаться во мне даже сейчас, когда я вполне здоров и готов к соревнованиям. Теперь весь веломир знал, что я выставлен на аукцион. Я сидел и ждал, какие последуют предложения.

Предложений не было.

Я никому не был нужен. Один из известнейших французских менеджеров коротко переговорил с Биллом, но когда услышал, что я прошу за свои услуги 500 тысяч долларов, скривился. «Это зарплата чемпиона, — сказал он. — Вы слишком много хотите». Представитель еще одной команды, «Saeсо-Cannondale», предложил Биллу встретиться на другой день, чтобы обсудить условия, но на встречу не пришел. Биллу пришлось разыскивать этого менеджера, и ему удалось найти его на другой деловой встрече.