Натан Гимельфарб - Записки опального директора

Особые проблемы возникали у нас с одеждой и обувью. К началу нового учебного года мы выростали из прошлогодних костюмов и ботинок, нужно было обновлять наш гардероб. Сёма умудрялся делать небольшие сбережения для этой цели. Кое-что мне удавалось сберечь из своих скудных заработков. Немного помогали родственники и тётя Фрима, но всего этого хватало только на самое необходимое. Покупались, конечно, вещи подешевле.

В школу мы отправлялись всегда в чистой и аккуратной одежде и выглядели внешне вполне прилично. Однако, когда мы приходили со школы домой, то немедленно переодевались во всё домашнее, а школьные вещи аккуратно укладывали в свои шкафчики. Школьная одежда была и праздничной.

Летом, на школьные каникулы, Сёма устраивал меня, а позднее и Полечку, на две смены в пионерский лагерь. Мои сверстники часто отказывались от путёвок в летние лагеря. Не по душе им была лагерная муштра и атрибутика, да и кормили там не лучше, чем их мамы готовили им дома. Мне же и Полечке очень нравилось в лагере и мы охотно соглашались оставаться там, если удавалось, и на третью смену.

Конечно, и нам не очень нравились лагерные линейки, монотонные рапорты отрядных вожатых под стойку «смирно», походы строем в столовую, баню и даже на прогулку в лес или на речку. Не по душе были скучные беседы и лекции на политические темы и многое другое.

Очень нравилось нам лагерное питание. Не то, чтобы оно было очень вкусным, но что сытным и вполне достаточным - да. Разрешалось просить добавку. А иногда готовили даже очень вкусные блюда. Мне в лагере очень нравилась вермишель с творогом и макароны «по флотски», и я нередко, перебарывая природную стеснительность, осмеливался просить ещё.

А какие проводились шахматные турниры, спортивные игры! А биллиард, речка, пионерские костры... И всё же главное, чем привлекал нас лагерь, было питание. Только здесь мы всегда были сыты.

Нередко мы завидовали другим детям, к которым часто приходили родители и приносили фрукты, конфеты, другие лакомства. Завидовали их восторгам при встрече с мамами и папами, родительским ласкам и поцелуям, которые им доставались. Мы были лишены того в чём, наверное, нуждаются все дети.

Как бы чувствуя наши страдания, Сёма по выходным навещал нас, приносил подарки, катал на велосипеде и проводил с нами несколько часов. Разумеется, это не могло полностью заменить родительскую ласку, но доброе отношение к нам Сёмы уменьшало нашу боль и обиду, и мы были ему безмерно благодарны. В год смерти мамы Сёма был назначен начальником пионерского лагеря и мы были в лагере все смены. Он часто общался с нами и уделял нам много внимания.

Летом 1936-го года, на следующий год после смерти мамы, мы с Полечкой пробыли две смены в пионерском лагере, а на август Сёма добыл для меня путёвку в детский санаторий в Одессу. Его очень бесспокоила моя астма и он решил подлечить меня. Тогда было очень трудно получить путёвку в санаторий, как взрослым, так и детям, но Сёма поехал в Каменец-Подольск, в обком профсоюза работников народного образования и вымолил для меня путёвку.

Мы тщательно готовились к поездке. Если не считать ту злополучную поездку с папой в Пуще-Водицу, которая и была причиной моей болезни, то это было моим первым дальним железнодорожным путешествием на другой конец Украины. Сёма сопровождал меня и сделал все возможное, чтобы оно доставило мне максимум удовольствия. Он купил билеты в плацкартный вагон и у нас были две отдельные полки - одна верхняя и одна нижняя под ней. Я мог наслаждаться видами природы и спать на верхней полке, а кушать и играть с Сёмой в шахматы, на нижней. Какая прелесть!

В Жмеринке у нас была пересадка и мы провели несколько часов на вокзале. Это одна из самых крупных железнодорожных станций на правобережной Украине. Сёма показал мне огромное здание вокзала с перронами на северную и южную стороны, залами ожидания и отдыха, камерами хранения, билетными кассами, буфетами, многочисленными киосками и фешенебельным рестораном.

В этом ресторане мы с ним даже обедали. Первый раз в своей жизни я обедал в настоящем ресторане. Многому я тогда удивлялся и не мог понять что к чему. Я не понимал почему каждому из нас подали по две вилки и зачем накрахмаленная белоснежная салфетка сложена на тарелке такой красивой башенкой, которую даже жалко нарушить (я ею так и не воспользовался).

Сёма долго изучал меню в красочном переплете и советовался со мной относительно предстоящего заказа. Я был плохим советчиком, даже выговорить не мог названия некоторых блюд, которые значились в меню, не говоря уже о том, что не имел никакого представления об их вкусе.

Когда официант подошел за заказом, Сёма заказал беф-строганов, пирожные, чай с лимоном и бутылку лимонада. Я не поверил своим ушам. Такой барский обед! Еще в больший восторг я пришел, когда официант важно принес и выставил всё на белоснежную скатерть стола. Особенно аппетитно выглядело беф-строганов. В отдельной тарелке томились зажаренные, продолговатые кусочки мяса в соусе, от которых подымался густой пар и приятно щекотало в носу. На другой, большей по размеру тарелке, был румянный только снятый со сковородки жаренный картофель, украшенный гарниром из различных овощей и кислым огурчиком. Официант открыл бутылку лимонада и разлил его по бокалам. И это все для меня, нищего сироты, который еще недавно хлеба вволю поесть не мог и чуть от голода не отдал богу душу!

Я не удержался от вопроса, за что мне такое удовольствие и почему Сёма, который всегда экономил каждую копейку, вдруг позволил себе такие расходы. Сёма ответил, что и путёвка в санаторий, и поездка в Одессу, и этот обед в ресторане - его подарок мне за отличное окончание четвертого класса. Ответ меня не удовлетворил. Я действительно закончил в этом году начальную еврейскую школу и получил свидетельство со всеми пятерками, но точно также я заканчивал все предыдущие классы этой школы и не награждался даже лишним куском хлеба при получении табелей успеваемости.

Сёма ответил, что я действительно имел основания на премии за отличную учебу и раньше но, во-первых, нам в те годы было не до премий, во-вторых, в этом году я закончил еврейскую школу, которая к тому же закрывается, а главное - ему удалось заработать приличную сумму на побочной работе и он решил её потратить на премию для меня.

Не могу сказать, что я признал эти доводы убедительными, а расходы на такой шикарный обед оправданными, но очень уж вкусно выглядели кушанья, слишком сильный разгорелся аппетит, чтобы продолжать дискуссию, и мы принялись за еду. Ели важно, чинно, не спеша, как обычно едят лакомства, чтобы продлить удовольствие. Благо мы никуда не спешили: до скорого поезда «Москва - Одесса» оставалось еще более двух часов.