Натан Гимельфарб - Записки опального директора

Приезд Вовы подтвердил наши худшие опасения. Отгруженная фирмой на экспорт крупная партия продукции была забракована зарубежными потребителями, которые не только отказались от оплаты, но и потребовали выплаты штрафных санкций за нарушение условий контракта. Корпорация, которая и без того еле сводила концы с концами, была объявлена банкротом и прекратила своё существование.

От этого в Америке никто не застрахован. Таковы законы рыночной экономики. В конкурентной борьбе за выживание побеждают обычно крупные, оснащённые новейшей техникой, финансово устойчивые производственные объединения и часто терпят крах небольшие фирмы с низкой эффективностью производства и отсталой технологией. От этого страдают не только хозяева разорившихся предприятий, но и рабочие и служащие, которые лишаются заработка и становятся безработными.

Вова в банкротстве фирмы не был виновен. Более того, её крах подтвердил его предостережения руководству об опасности грозящей корпорации и необходимости принятия срочных мер по повышению технического уровня и эффективности производства. Пострадал же он больше других работников, так как не только лишился работы и не получил обещанных льгот при переезде на новое место жительства, но и понёс большие убытки от потери заработка жены и затрат на подготовку к несостоявшемуся переезду.

Это ТАМ мы могли в таких случаях сходить в партком или горком партии, написать жалобы в различные инстанции и что-то доказывать. Здесь жаловаться некому. Что решил хозяин, то и верно. И если он решил закрыть производство и уволить специалиста, которого всего несколько месяцев тому назад сорвал с другой работы, пообещав ему золотые горы, то это тоже во всех случаях верно и обжалованию не подлежит.

Вова и мысли не имел не только жаловаться, но и на кого-то обижаться. Он, наоборот, поблагодарил босса за вежливое с ним обращение, принесенные извинения и не предусмотренную контрактом двухнедельную зарплату, которую он великодушно отжалел ему при увольнении.

Наш сын вернулся в Баффало и оказался опять безработным. Долго ещё без работы была и Рита. Такова Америка. Её нужно знать и к ней надо привыкнуть.

Письма с нашей бывшей родины приходили довольно часто. Нам писали друзья и знакомые, коллеги по работе и соседи по квартире, сослуживцы с комбината и проектно-конструкторского бюро. Мы были им рады и ни одно не оставили без ответа.

О состоянии дел в ПКБ Мясомолпрома, которое я возглавлял последние пятнадцать лет жизни в Союзе и покинул за несколько дней до отъезда из страны, писал один из моих бывших замов Сергей Максименко. Положение работников там ухудшалось с каждым днём. Должностные оклады, которые мне перед самым отъездом удалось повысить более чем в два раза, всё в меньшей мере обеспечивали минимальный прожиточный минимум людей. Основным источником их доходов стали поездки в Польшу и перепродажа купленных там товаров.

Снизился спрос на проектные работы. Предприятия не имели средств на их оплату и тем более на строительство и реконструкцию производственных цехов и объектов соцкультбыта. Работы по новой технике и прогрессивной технологии, как и содружество с ведущими научными и конструкторскими организациями страны по внедрению законченных разработок, прекратились и в тематических планах осталась, в основном, только ремонтная и сметная тематика. Начались увольнения. Многие ушли в кооперативы, где больше платили, другие вовсе бросили работу и занялись спекуляцией, чтобы как-то прокормить семью. Покинул ПКБ и Сергей Евгеньевич -один из его наиболее способных и творчески мыслящих работников.

О делах на мясокомбинате, директором которого я проработал около двадцати лет, регулярно сообщала Раиса Давыдовна Матвеева - ветеран этого предприятия и один из ведущих его специалистов. Там теперь тоже многое изменилось. Объёмы производства падали. Из-за роста цен на мясопродукты снизилась покупательная способность населения. Всё более сказывалась конкуренция с другими предприятиями и с импортом, которым были завалены полки магазинов. Зарубежные колбасные изделия имели лучший товарный вид и нередко продавались по более дешёвым ценам.

Мой преемник, Эмма Сергеевна Попсуева, была вынуждена сократить численность персонала и работы лишились в первую очередь ветераны производства преклонного возраста. Чтобы как-то помочь людям выжить она занялась бартерными сделками - обменом своей продукции на изделия других предприятий. Работникам комбината по сравнительно низким ценам, а иногда в счёт зарплаты, выдавали не только продукты питания, но и предметы длительного пользования, одежду, обувь, хозтовары.

Единственное, что оставалось неизменным в новых условиях хозяйствования, было воровство. Хищения ещё более возросли и приняли массовый характер. Когда жить стало совсем невмоготу и зарплаты хватало только на хлеб и молоко, уже

никакие меры, включая угрозы увольнения, не могли уберечь даже честных работников от соблазна что-нибудь вынести с комбината. Многие же умудрялись красть и по большому - для продажи. Это и бартерная активность директора стали вскоре одними из причин по которым Попсуева лишилась своей должности. Плохие времена наступили на родном и близком моему сердцу предприятии - некогда одним из лучших в отрасли.

Мой коллега по научно-техническому творчеству - Михаил Львович Файвишевский, с которым я не порывал дружбу и регулярную переписку, писал о бедственном положении в науке. ВНИИМП, где он заведовал одной из ведущих лабораторий, влачил жалкое существование. Этот ещё недавно процветающий институт, что был головным в отрасли, вынужден был сократить объём работ и приостановить научные исследования по ряду важнейших тем из-за отсутствия финансирования. Государство теперь почти не выделяло средств на научные разработки в пищевой промышленности и работы продолжались, в основном, только по хоздоговорной тематике. Многие учёные пополнили всё возрастающую армию безработных. Сам Михаил Львович, автор ряда перспективных открытий и изобретений, еле сводил концы с концами. Несладко жилось теперь и учёным.

Наши друзья и соседи по квартире Людмила Михайловна и Николай Яковлевич Марченко в письмах сообщали о росте преступности в Могилёве. В этом, ещё недавно тихом и спокойном областном центре, где всегда до поздней ночи гуляла молодёжь, теперь, с наступлением темноты страшно стало выходить на улицу. Особенно возмущались они условиями содержания Центральной городской больницы, в которой многие годы работали. Лучшее медицинское заведение города теперь не имело средств на питание больных и лекарства. При госпитализации пациентов их родственникам “советовали” позаботиться о постельных принадлежностях, медикаментах и продуктах питания для своих близких. В больницу теперь ложились только в исключительных случаях, при необходимости оперативного вмешательства, и старались бежать оттуда как можно скорее. Трудно стало лечиться и дома. Многие отечественные лекарства в аптеках отсутствовали, а цены на импортные стали непомерно высокими. Внедрялась платная медицина, которая была недоступна для простых смертных.