Натан Гимельфарб - Записки опального директора

Рядом с жилым комплексом “Audubon”, где мы недавно получили субсидированную квартиру, расположен один из лучших культурно-спортивных комплексов “Jewish Federation” - “The Jeuish Community Center of Greater Buffalo”. Это прекрасный дворец просвещения, отдыха и физического оздоровления. Здесь просторный актовый зал, где читаются лекции, проводятся концерты и музыкальные вечера, библиотека с многотысячным книжным фондом, включая литературу на русском и идиш, столовая с кошерной пищей по низким ценам, спортивные залы, теннисный корт и открытые площадки для игр, бильярдная, летний и зимний плавательные бассейны с парной и сауной, зал для физических упражнений, оснащённый новейшей техникой и многое другое. Сюда мы приходили довольно часто и с удовольствием пользовались возможностью поплавать в бассейне, поиграть на бильярде, пообщаться со знакомыми. Администрация комплекса выделила для русскоязычных иммигрантов большую комнату, снабжённую необходимой мебелью, телевизором и видеомагнитофоном. В Центр часто приходили “русские” евреи, чтобы отвести душу, поболтать на родном языке, обменяться новостями.

Среди них выделялся уже не молодой мужчина среднего роста с аккуратной копной каштановых волос, уложенных волнами, в которых просматривалась первая седина. Он умел рассказать интересную историю, сыграть на музыкальных инструментах, спеть песню и потому неизменно становился центром компании. Это был Евгений Исаакович Шусторович. Отчество в Америке употребляется редко и поэтому все звали его просто Женей.

Он жил по соседству с нами и мы часто встречались, прогуливаясь по аллеям Аудубоновского парка. Общение с ним доставляло удовольствие и я не упускал случая воспользоваться такой возможностью.

Как-то Женя пригласил нас с Анечкой к себе и мы познакомились с его женой Людой - гостеприимной и общительной хозяйкой, скромной и обаятельной женщиной. Хоть ей было уже за пятьдесят, она выглядела очень молодо.

Их квартира была похожа на нашу, как две капли воды, и со вкусом обставлена недорогой, но современной мебелью. На стенах было много картин. Во всём чувствовался уют и достаток.

Евгению Исааковичу ещё не было шестидесяти, но он привёз из Союза букет сердечных болезней, был признан здесь нетрудоспособным и получал пенсию по инвалидности. Её, с учётом небольшого приработка Люды, было достаточно для содержания семьи на достойном уровне и оказания посильной помощи их единственной дочери Светлане, проживающей с мужем и двумя детьми по соседству (как и все молодые семьи, они испытывали немалые трудности в процессе адаптации в новое общество, обучения языку и новым специальностям). Из разговора за столом мы узнали, что наши хозяева коренные ленинградцы, имеют высшее образование и, до выезда из Союза, занимали видное положение в обществе. Женя довольно быстро рос по служебной лестнице и, в сравнительно молодом ещё возрасте, достиг должности заместителя управляющего крупного строительного треста. Согласно служебного положения он получил престижную квартиру в центре города и они жили безбедно, в полном достатке. Их выезд в Америку диктовался не столько экономическими соображениями, сколько стремлением избежать дискриминации и антисемитизма для своей дочери и любимой внучки.

Наше первое знакомство с семьёй Шусторович прошло в непринуждённой приятной обстановке и оставило у нас хорошее впечатление. Постепенно наши отношения стали приятельскими, а со временем всё более перерастали в дружеские. Мы очень дорожили этой дружбой и она во многом скрашивала нашу скучную жизнь в Баффало, отвлекала от ностальгии по нашей бывшей родине.

Адаптация русских евреев к жизни в Америке проходила по разному. Если молодых (среднее поколение) больше волновали вопросы материальные, обучения языку, поиска работы, то нас, пожилых людей, больше мучили проблемы моральные. Они оказались в достаточной степени важными, я бы даже сказал животрепещущими. “Там” у нас, конечно, имелось какое-то представление о жизни на новом месте и было

ясно, что нам больше никогда не вернуться к любимой, избранной на всю жизнь профессии. Однако, как это часто бывает в таких случаях, представления оказались бледнее восприятий.

Там, откуда мы прибыли, осталась наша, пусть тяжело больная и не очень добрая к нам, но всё же - родина, наши дома и коммунальные квартиры, наша трудовая и общественная активность, наш высокий социальный статус. Все мы были профессионалами, людьми уважаемыми и уважавшими себя, хотя бы потому, что были полезны обществу. Теперь мы фактически уже никому не нужные “вэлферщики” и “эсесайщики”, то есть люди живущие на пособии. Так с социальной высоты уважаемых профессионалов - врачей и инженеров, учителей и ученых, руководителей разного уровня - мы попали на низшие ступени социальной лестницы. Вот откуда у многих тоска и страдания, бессонница и стрессы, а некоторым впору было от душевных болезней лечиться.

По разному приспосабливались люди старшего поколения к новой ситуации. Некоторые без особой внутренней борьбы довольствовались малым: наслаждались сытой жизнью, помогали детям воспитывать внуков, ходили в бассейн, читали русскоязычную прессу. Они замкнулись в себе и сужение круга интересов для них было не очень ощутимо. Другие тяжело переживали свою “ненужность”. Состояние беспомощности и одиночества у них граничило с депрессией. С грустью вспоминая прошлое, они подсознательно ждали, чтобы кто-нибудь проявил инициативу и предложил им какое-то подходящее занятие. И лишь немногие самостоятельно пытались найти себя в чем-то, стараясь не только разнообразить свою жизнь, продуктивно заполнить время, но и принести пользу другим.

К этой третьей немногочисленной группе немолодых эмигрантов относился мой новый друг Женя Шусторович. Человек творческий. думающий и безусловно талантливый, он не поддался унынию, тоске и всегда находил дело по душе не только для себя, но и для окружающих. Лучше многих из нас Женя понимал, что важнее всего для пожилых людей, перенесенных из одной социальной среды в другую, является общение. Именно терапию общения он считал лучшим средством лечения от ностальгии. Под его началом была образована инициативная группа, а в декабре 1993-го года создан “Русский клуб”.

Памятным оказался вечер встречи эмигрантов из бывшего Советского Союза в зале Джуиш Комьюнити Центра Большого Баффало. Открывая представительное

собрание, на котором присутствовало более 100 человек пожилого возраста, Женя, от имени инициативной группы внёс предложение организовать клуб, как место встреч, общения и самовыражения всех, кто в этом нуждается. Давно уже русскоязычные люди не собирались на такую обширную встречу. Они послушали небольшой доклад о целях и задачах клуба, мини-концерт, провели ланч, потанцевали, посмотрели видеокассету “Голубого огонька”, посвящённого встрече Нового года. Лица участников вечера сияли от радости и вдохновения. Они единодушно поддержали предложение о создании клуба и избрали его первое правление, куда вошли члены инициативной группы, ряд активных общественников, в том числе и мы с Анечкой. Президентом клуба избрали Женю Шусторовича.