Натан Гимельфарб - Записки опального директора

Каждый вечер, в 22:30, я доставал свой старенький приёмник “Океан” и слушал “Голос Израиля”. Диктор Рут Сапфир, после непременной сводки новостей, рассказывала о жизни в стране, экономике, культуре, перспективах развития государства Израиль.

Непременной темой последних лет был мирный процесс, ставший главной заботой правительства Рабина-Переса. По соглашению, подписанному в Осло, была провозглашена палестинская автономия. На территории, заселённой преимущественно арабами, фактически создавалось отдельное государство, которое Израиль должен обеспечить электроэнергией, водой, средствами связи и работой для его жителей

внутри зелёной черты. И всё это в обмен за мир. Арафат гарантировал уничтожить инфраструктуру Хамаса, отменить Палестинскую хартию, призывающую к уничтожению еврейского государства, и прекратить антиизраильскую пропаганду.

Норвежские договорённости были одобрены правительством США, Европейским Союзом и ООН. Рабин, Перес и Арафат получили в 1994 г. Нобелевские премии мира, однако ословский процесс с самого начала оказался отнюдь не мирным и сопровождался десятками убитых мирных граждан в каждом из террористических актов, когда убийцы-камикадзе взрывали бомбы в автобусах, кафе, торговых центрах, на базарах.

Отношение израильтян к норвежским соглашениям было далеко не однозначным. Реальность не оправдала ожиданий, возлагавшихся левыми силами на процесс мирного урегулирования. Оппозиция называла договорённости в Осло “Мюнхенским сговором”. Правительство Рабина-Переса катастрофически теряло поддержку населения, и страну сотрясали массовые антиправительственные демонстрации.

4-го ноября 1995-го года в Тель-Авиве Игаль Амир застрелил премьер-министра Рабина. Страна оказалась на пороге гражданской войны. Перес, ставший во главе правительства, принял решительные меры по борьбе с оппозицией. Были поставлены вне закона крайне правые организации, по стране прокатилась волна административных арестов.

Возглавивший в 1993-ем году оппозиционную партию Ликуд, Биньямин Натаниягу, несмотря на открытую поддержку Переса президентом США Клинтоном и лидерами Европейского Союза, пользовался всё большей поддержкой населения страны и выставил свою кандидатуру на пост премьер-министра Израиля.

Такой была обстановка в канун нашего визита на свою историческую родину. Я ждал и одновременно боялся встречи с ней. Мечты и реальность совпадают далеко не всегда.

Израиль, к великой моей радости, не разочаровал меня. Скажу больше: встреча с ним превзошла все мои ожидания. Мне по душе было всё, что нас окружало с первых же минут прибытия самолёта в аэропорт имени Бен-Гуриона.

Всю свою жизнь я тщетно пытался ассимилироваться среди народов, для которых земля моего проживания была настоящей родиной. Так поступали мои родители, родившиеся на Украине и умершие там же в тридцатые годы от голода, тому поучали они нас, детей, которых судьба разбросила по братским республикам страны Советов, этому учили мы своих детей, детство, юность и лучшие годы трудовой жизни которых прошли в Белоруссии. Так поступали и они по отношению к своим детям - нашим внукам.

От поколения к поколению достигались всё более значительные “успехи” в этом процессе. Если наши родители, освоив украинский и русский язык, знали иврит, сохранили идиш, считавшийся для них родным, строго соблюдали еврейские законы и традиции, то для нас, их детей, родным языком уже стал русский, о иврите мы и понятия не имели, идиш чуть помнили из раннего детства, а о традициях своих предков знали только понаслышке.

Ещё заметнее стали “достижения” наших детей. В их время уже не было еврейских школ и синагог, а соблюдение законов Торы преследовалось по закону. Они полностью обрусели, но, сохранив отцовские фамилии, оставались евреями для власти имущей и окружающих людей других наций.

Наши внуки достигли вершин ассимиляции. Наташка и Анечка, уже с рождения носят белорусскую фамилию своего отца, Алёнке и Андрюшке еврейскую отцовскую фамилию в детстве сменили на белорусскую материнскую, и пока только Илюшка и Диночка ещё носят мою фамилию, но сохраняют шанс её сменить при избрании спутника жизни, который может и не быть евреем.

Несмотря на эти “успехи” и “достижения” в процессе ассимиляции, моим предкам, мне, моим детям и внукам не давали забыть о своих еврейских корнях и постоянно напоминали об этом болезненными ударами по людской чести и человеческому достоинству.

Здесь, в Израиле, впервые в своей жизни, я ощутил себя представителем основной, ведущей нации и мог с гордостью называть себя евреем. Благодаря рождению своего государства, каждый еврей теперь может осуществить мечту, хранимую нашим народом на протяжении двух тысяч лет изгнания и скитаний, и вернуться домой.

Именно эти чувства овладели мною с первых минут пребывания на земле предков. Мне всё здесь нравилось: и прекрасное здание главного аэропорта страны, и

порядок, чистота и уют во всех его помещениях, и приветливые лица обслуживающего персонала, и необычно строгий таможенный контроль, которому нас здесь подвергли. Даже воздух казался каким-то особенным. Дул приятный тёплый ветер с моря и не верилось, что по календарю только середина марта.

Были, конечно, отдельные шероховатости и непредвиденные проблемы в первые часы пребывания в Израиле. Наши гиды из туристического бюро Марины Воробьёвой спутали время прибытия самолёта и, вопреки договорённости, не встретили нас в аэропорту. Более часа мы безрезультатно прождали их. Близился вечер, начинало темнеть.

Мы с Анечкой попросили Женю побыть с группой, а сами побежали к телефонной будке, чтобы созвониться с фирмой. Когда нам, наконец, это удалось и было получено заверение, что за нами прибудет автобус с представителем турбюро, по возвращению на место, мы не нашли ни Женю, ни группу. Как оказалось, полицейский патруль приказал им освободить главный подъезд к аэропорту и они переместились к стоянке автобусов. Их мы вскоре нашли, а вот наших двух чемоданов на новом месте не оказалось. Каждый перенёс свои вещи, а о наших никто не подумал.

Поиск результатов не дал. Чемоданы как в воду канули. Были основания волноваться: мы остались в чём были с одной дамской сумочкой в руках. Но я и, что более удивительно, моя жена оставались почти спокойными. Мы были почему-то уверены, что вещи найдутся и что их здесь никто не украл. И они на самом деле нашлись...

Как подсказали нам стражи порядка, которых здесь было довольно много, наши чемоданы, как и другие беспризорные вещи, бдительные дозорные конфисковали в целях безопасности и отправили в подземное хранилище. С их помощью мы отыскали их и доставили к прибывшему за нами автобусу. Вместо возмущения существующим здесь порядком и незаконной конфискацией частной собственности, мы от души благодарили полицейских и восхищались их бдительностью по предотвращению терактов и обеспечению безопасности в местах скопления народа.