Раян Фарукшин - Цикл произведений Родина

Рикошет.

Самарцы долбили девятиэтажку из всех видов оружия. Грохот стоял невообразимый. Думал, что после такой канонады оглохну или, как минимум, стану инвалидом по слуху. Земля, пытаясь уйти из-под ног, шевелилась как живая. Дом вибрировал, но стоял крепко, не рассыпался. Строили его, видать, качественно.

Не знаю зачем, но духи не отсиживались в укрытиях, а пытались отвечать на наш ураганный огонь. Они тоже палили из всего, что там у них было. Палили, зная о своей неотвратимой кончине. Не боялись умереть что-ли. Нам бы их смелость. Нет, это все же не смелость, а безрассудство, сумасбродство, наплевательское отношение к своей собственной жизни. Боевики в девятиэтажке просто смирились с тем, что они - смертники, поэтому и не бежали, не отлеживались, а сопротивлялись. Они или наркоманы, или, действительно, фанатики какие-нибудь, реальные верующие. Но скорее - накаченные героином салаги, которым без разницы, за что погибать.

Мы с Соседом сидели в своей БМП. Нам в атаку идти не разрешили. Приказали сторожить бэшку. Но эмоции, адреналин, азарт - в нас всего было в переизбытке. Хотелось стрелять. Мочить духов. Разрушить их постройки. Уничтожить этот дом, сравнять его с землей, опустить "ниже уровня моря".

Прошло больше трех часов. Руки по-прежнему чесались стрелять, но мы не вмешивались, наблюдали за боем со стороны.

Мимо нас пронесли раненых, человек тридцать. Некоторые молчали - может, терпели, а может, потеряли сознание. Но большинство кричали, матерились, плакали, угрожали вернуться и разделаться со своими обидчиками. Нам по новой захотелось в бой - отомстить и за этих пацанов, и за нас самих, но мы мужественно терпели, отодвигая чувства на задний план.

Когда мимо нас потянулась очередная вереница бойцов с носилками и одеялами, на которых лежали убитые и раненые, наше терпение лопнуло.

- Бля, не могу смотреть! Давай, снимай с полозьев ПКТ! Разнесем их на хер! - Сосед вытащил ящики с патронами и принялся убирать мусор с бетонной площадки.

- На хрена?

- Да ты че? Опух? Снимай, я сказал! Или будешь ждать, пока они и до нас доберутся? - Сосед уже организовал место для установки пулемета. - Давай быстрее!

Чуток повозившись, я снял с бэшки пулемет и передал его Соседу. Он помучился немного с установкой, но поставил его грамотно и, хищно сверкая глазами, приготовился открыть огонь.

- Куда стрелять, знаете? - перед нами возник боец.

- Куда? - растерялся Сосед, но осмотрев бойца кивнул:

- А ты, кто такой?

- Раненого относил. Назад иду. Только там делать нефиг, наши уже в здание вошли. И вы, отсюда не стреляйте, своих заденете.

- В здание вошли, - повторил Сосед, - отсюда не стреляйте, своих заденете.

- Точно говорю. Вы лучше из пушки долбаните по верхним этажам, или из гранатомета. Есть гранатомет?

- "Муха" есть, два выстрела. А ты че, умеешь? - спросил я недоверчиво.

- А ты че, нет? - удивился он.

- Ни разу не стрелял. Не учили.

- Давай, покажу, ничего сложного. А может, и АГС у вас есть? Постреляем, если что.

- Постреляем! Только я и с него ни разу еще не стрелял.

- А че ты мне втираешь, что стрелять не учили. Не может такого быть! Кто твой командир? Номер части?

- Ты кто такой, КГБ что-ли? Я никому не обязан ничего говорить. Хочу говорю, не хочу - пошлю на три известные буквы.

- Пошлешь старшего по званию?

- А ты кто? - я придирчиво оглядел бойца.

Невысокий, чуть выше меня, плотненький. В берцах, бушлат рваный, каска загаженная, знаков отличия нет. Лицо грязное, не разглядеть толком, но морщины на лбу и под глазами достаточно глубокие, и значит ему, как минимум, лет тридцать пять. Здесь, и в таком возрасте, вероятнее всего - офицер.

- Извините, вас от рядового бойца не отличишь.

- А вот это хорошо! Так держать, боец!

Я достал "Муху" и осторожно передал офицеру.

- Учись, трудного ничего нет. Для неграмотных тут и инструкция есть. Читать-то, надеюсь, умеешь? Ладно, смотри, просто делаешь вот так, - он, злорадствуя, смачно сплюнул и нацелился в сторону девятиэтажки. - Компания Джонсон энд Джонсон представляет одноразовый гранатомет РПГ-18. Ловите, духи черномазые! Новогодний подарочек от ... Как тебя?

- Усман.

- ... от Усмана! - офицер выстрелил навесом, чтобы случайно не угодить в наш спаситель-забор.

Мощный взрыв порушил часть стены шестого этажа, выдав вверх неслабое, темно-серое, бетонно-блочное облако.

- Ух ты! - я подпрыгнул от удовольствия. - Трындец там кому-то!

Схватив второй, последний выстрел, я спешно повторил процедуру, ранее проделанную офицером. Толком не прицеливаясь, я встал на колено и выстрелил. "Вшу-у-уй!" - оставляя едва заметную белесую полосу, заряд устремился к заданной цели. Попал примерно туда же, что и первый, но взрыв получился более колоритным и смотрибельным, чем предыдущий. Рвануло как в кино - с высоким столбом пламени, пожирающим все живое и не живое.

- Получите, уроды, подарок от сына татарского народа! - чувство гордости за проделанную работу переполняло меня.

- Зашибись рвануло! В боеприпасы что-ли попал? - офицер закурил и, понюхав сигаретного дыма, спросил:

- Ты из Татарии вроде родом?

- Да! - я отбросил ненужный тубус. - А чего?

- Зря ты радуешься.

- Чему зря радуюсь?

- Скажу тебе по секрету, как боевой офицер младшему товарищу, что есть новый приказ. Секретный.

- И что там? - забеспокоился я.

- Через две недели, когда раскутачим всю Чечню, поворачиваем танки и идем прямым ходом на Татарию. Восстанавливать конституционный порядок.

В голове закружились страшные картины возможного будущего. Я представил, как танки обстреливают мою деревню и, круша на своем пути хозяйственные постройки, ровняют с землей мой дом. Я представил, как ненасытный огонь пожирает наши золотистые ржаные поля и взрывает нефтяные вышки. Я представил перепуганных, бегущих в неизвестность людей. Представил отца, стоящего на дороге с охотничьим ружьем в руках, и еле сдержал слезы. Настроение испортилось безвозвратно. Неужели это возможно? Впервые, как-то подсознательно, я пожалел чеченцев: "Народ, в принципе, и не виноват. Из-за придурка Дудаева страдает вся Республика. За что? Блин, а вдруг я только что убил не боевиков, а мирных жителей, не успевших покинуть свои квартиры? Что за дурдом! Неужели и у нас так будет? О, Аллах, помоги мне, грешному!"

Офицер, посмотрев в мое окаменевшее лицо, спешно попрощался:

- Не унывай, татарин! Если ваш президент отдаст нефть добровольно, может войны и не будет. России - нефть, Татарии - свобода! Давай, счастливо оставаться.

Выкинув окурок, он трусцой побежал к месту боя. Я затравленно смотрел ему в след. Что делать?

- Не грузись! Воевать надо! - вмешался в мои мысли Сосед. - Отойди!

- Он же сказал, не стрелять, - я загораживал Соседу видимость.