Алексей Федоров - Коммунисты уходят в подполье (Подпольный обком действует - 1)

ПРИКАЗ

К о м а н д у ю ч о г о п а р т и з а н с ь к и м

р у х о м н а Ч е р н и г i в щ и н i

г е н е р а л-л е й т е н а н т а О р л е н к о

м. Чернигiв, листопад 1941 р.

Только я продиктовал эти строки, хозяйка с восторгом в голосе спросила: "Так у вас, значит, большие силы есть?"

"Нiмецько-фашистськi окупанти за допомогою iх слуг,

полiцаїв, куркулiв, українських нацiоналiстiв i iншої сволочi

грабують український народ, наклали на селян контрибуцiю: хлiба,

скоту, картоплi i iнших продуктiв.

З метою усунення грабiжницьких дiй нiмецьких фашистiв

загарбникiв i їх слуг

П р и к а з у ю:

1. Категорично заборонити всiм громадянам вивiз хлiба,

скоту, картоплi i iнших продуктiв - контрибуцiї нiмецьким

окупантам.

2. Особи, якi порушать цей приказ - повезуть хлiб, скот,

картоплю i iншi продукти нiмецьким фашистським окупантам,

будуть покаранi суворою революцiйною рукою, як пiдлi зрадники

Радянської Батькiвщини.

3. Командирам партизанських отрядiв виставити секретнi

пости на шляхах пiдвозу продуктiв до пунктiв.

4. Старости, полiцаi, якi будуть виконувати розпорядження

нiмцiв про вивiз контрибуцiї (хлiба, скоту, картоплi i iнше)

нiмецьким грабiжникам, будуть негайно знищенi з їхнiм гадючим

гнiздом.

Товарищi селяни i селянкиi Не дамо нi жодного кiлограма

хлiба, мяса, картоплi i iнших продуктiв нiмецьким фашистським

грабшiжникам!"*.

_______________

* Немецко-фашистские оккупанты при помощи их слуг - полиции,

кулаков, украинских националистов и иной сволочи - грабят украинский

народ, наложили на крестьян контрибуцию: хлеб, скот, картофель и

другие продукты.

С целью устранения грабительских действий немецко-фашистских

захватчиков и их слуг приказываю:

1. Категорически запретить всем гражданам вывоз хлеба, скота,

картофеля и других продуктов - контрибуции немецким оккупантам.

2. Лица, которые нарушат этот приказ - повезут хлеб, скот,

картофель и иные продукты немецко-фашистским оккупантам, - будут

наказаны суровой революционной рукой, как подлые изменники Советской

Родины.

3. Командирам партизанских отрядов выставить секретные посты на

дорогах подвоза продуктов к пунктам.

4. Старосты, полицейские, которые будут выполнять распоряжения

немцев о вывозе контрибуции (хлеба, скота, картофеля и др.), будут

немедленно уничтожены с их змеиным гнездом.

Товарищи крестьяне и крестьянки! Не дадим ни одного килограмма

хлеба, мяса, картофеля и других продуктов немецко-фашистским

грабителям!

*

Хозяйка гвоздей не нашла, клею у нее тоже не было. Надя Белявская увидела на подоконнике коробочку патефонных иголок - решили их использовать. Сразу после ужина Вася Зубко и Плевако, а с ними как провожатая и сама хозяйка отправились; и всюду, где были немецкие объявления, посрывали, а на их место прикалывали наши приказы.

Хозяйка устроила нас всех очень уютно. Днепровский, которого мучил ревматизм, полез на печь. Спали мы прекрасно. Разбудила нас хозяйка, когда уже рассвело. Оказывается, вернулся ее муж и рассказал... что в Воловицах не осталось ни одного немца - удрали.

Признаться, когда мы сочиняли наш приказ, мы не рассчитывали на такой эффект. Просто хотелось показать, что партизаны не дремлют. И вот неожиданный результат. Значит, враги очень неуверенно чувствуют себя на советской земле.

Хозяин, правда, рассказал, что во главе продотряда стоял какой-то щупленький и трусливый интендантик. Как только ему сообщили о "приказе", он забегал, засуетился, сказал, что разведка давно ему докладывала о приближении большой группы партизан.

Утром всех нас прекрасно накормили, а потом хозяин довел нас до берега Десны и показал узкий, хорошо промерзший переход. Показал он нам и кратчайший путь в селение Рейментаровку, Холменского района.

- До побачения, товарыщи! - сказал он на прощание. - В Рейментаровке есть люди, що знают Миколу Напудренко... - так почему-то искажали фамилию Николая Никитича многие крестьяне окружающих сел.

Жаль, забыл фамилию наших воловицких хозяев. И он и она, несомненно, очень хорошие советские люди.

Здесь, у Десны, нас должны были покинуть и автоматчики; отсюда начинались довольно густые леса, прятаться было легко, и мы могли обойтись без них. Когда прощались, один из автоматчиков вдруг заявил, что он хотел бы поговорить со мной наедине.

*

Мы отошли в сторону, в кусты. Говорить товарищ начал не сразу, и у меня было время повнимательнее разглядеть его. Признаться, шли мы вместе около трех суток, разговаривали, но особенно я ни к тому, ни к другому из наших провожатых не присматривался. Бойцы - партизаны - один помоложе, другой постарше. Теперь же, заинтригованный, я разглядывал его внимательно.

Передо мной стоял высокий пожилой мужчина в драповом, по-городскому сшитом пальто. На переносице след от пенсне. Вспомнил, что по пути автомат свой он то и дело перевешивал с плеча на плечо. Судя по всему, человек городской, интеллигентного труда. "Ну, - думаю, - хочет пожаловаться на руководство отряда".

- Товарищ Федоров, - начал он неуверенно, однако строго официально, я обращаюсь к вам как к депутату Верховного Совета, члену правительства. Дело в том, что меня могут убить...

- Кто? Почему?

- Я думаю, немцы или националисты, да и... вообще, знаете, война.

- Да, это, действительно, может случиться, - вынужден был согласиться я. - Только вы уж, пожалуйста, покороче. Кабинета, как видите, нет, закрываться негде. Давайте, выкладывайте ваш секрет.

Тогда он заторопился, стал расстегиваться и отвернул полу своего пальто. Пальцем он подпорол подкладку я вытащил плоский, довольно объемистый пакет.

- Вот, - сказал он и протянул пакет мне. - Здесь двадцать шесть тысяч четыреста двадцать три рубля. Деньги эти принадлежат Лесозаготовительной конторе Наркоммясомолпрома. Кассовая наличность на день эвакуации из Киева. Я старший бухгалтер, моя фамилия...

Я записал тогда фамилию этого товарища, но запись эту потерял - за три года партизанской жизни немудрено.

Назвав свою фамилию, бухгалтер продолжал:

- Я эвакуировался с группой сотрудников, по пути поезд наш разбомбили немцы, а потом я попал в окружение, а потом... сколько я пережил, раньше чем попасть в отряд. Я очень прошу вас - примите, в этих условиях я их не могу держать. Деньги государственные, а у меня не только сейфа, даже чемодана нет, а, кроме того, меня могут убить...

- Но почему вы не сдали командиру отряда? Если бы вас убили или даже ранили, товарищи стали бы осматривать ваши вещи... Вас бы сочли за мародера шли...

- В том-то и дело! Но командиру, товарищ Федоров, я не могу сдать. Надо подписать приемо-сдаточную ведомость, а он не облечен...

- Слушайте, товарищ бухгалтер, не пойму я только, почему вы все это засекретили. Казалось бы, наоборот, при свидетелях...