Алексей Федоров - Последняя зима

- Бери, Аня, иглу от шприца. Воткни ее вот сюда! - попросил Гнедаш, засучив рукав халата и показав на вену.

Сестра волновалась, никак не могла сделать укол. Тогда Тимофей Константинович взял иглу сам и вонзил ее себе в руку. Через канальчик иглы забила тончайшая струя крови, медленно наполняя стакан. "Лишь бы не свернулась! Лишь бы не успела свернуться!" - думал Гнедаш.

- Чем же переливать? - спросила, недоумевая, Аня.

- Шприцем, нашим шприцем...

- Он ведь только двадцатиграммовый!

- А десять раз по двадцать граммов сколько будет?

Десять раз наполняли маленький шприц кровью и столько же раз проталкивали ее в опавшие вены доктора Кривцова. Конечно, примитивно, кустарно! Однако цель была достигнута. Уже через какие-нибудь полчаса к раненому вернулось сознание. У него улучшился пульс.

Несколько дней Кривцова нельзя было перевозить. Тимофей Константинович сделал ему вторую операцию, не отходил от его постели. Состояние Михаила Васильевича понемногу улучшалось.

Все дни до позднего вечера в окна тихо стучались крестьянки:

- Вот принесли вашему раненому яичек, молочка...

А вокруг хаты стояли двадцать партизан-автоматчиков, охраняя ее от налета бандеровцев. В случае надобности я послал бы туда и роту!

Кривцов выжил, он креп, поправлялся... А у Тимофея Константиновича появилась еще одна радость: ведь найден простейший способ переливания крови! Вот уж действительно: не было бы счастья, да несчастье помогло! С помощью шприца в госпитале начали переливать кровь и другим раненым. Подобрали группу доноров из медицинского персонала, они всегда под рукой. Саму технику переливания Гнедаш несколько усовершенствовал. Теперь это делалось с помощью двух полых игл: через одну брали кровь, через другую вливали, а шприцем лишь переносили ее, подключая то к первой игле, то ко второй.

После этого переливание крови стало практиковаться не только в таких критических случаях, как с Кривцовым. Часто переливание производилось и в небольших дозах, чтобы ускорить заживление ран у выздоравливающих.

- Очень эффективный метод! Его широко применяют в армейских госпиталях... А все лучшее, что есть у медицины, надо брать на вооружение и партизанскому госпиталю! - говорил Тимофей Константинович.

Многие наши врачи не решались накладывать на переломанные конечности гипсовые повязки, опасаясь, что позже раны начнут гноиться.

- Не будет этого, если рану хорошо обработать. Мы не имеем права отказываться от гипса! - утверждал Гнедаш.

И он учил наших батальонных медиков, как лучше, правильнее обрабатывать раны, как применять жесткие повязки. Да и многому другому учил. В госпитале стали проводиться научно-практические конференции по наиболее актуальным вопросам, с лекциями, с демонстрацией характерных случаев, с широким обменом мнениями. Очень полезны были такие конференции для врачей-партизан, находившихся во вражеском тылу по два года. Ведь волей-неволей, а люди оторвались от науки, не знали и о многих новейших достижениях практической медицины.

Гнедаш не засиживался в госпитале. Как только выдавались дни, позволявшие обойтись без него, Тимофей Константинович выезжал в батальоны. Он консультировал там врачей, нередко сам оперировал раненых.

Весть о том, что мы имеем замечательного хирурга, быстро достигла соседних партизанских соединений и отрядов. Оттуда стали постоянно обращаться к Тимофею Константиновичу за помощью. Да и лечить своих раненых соседи часто привозили к нам. Но если случай особенно тяжелый, разве раненого повезешь?

Однажды из села Седлище, расположенного в сорока километрах от нашего лагеря, прискакал к нам под вечер командир партизанского отряда Виктор Карасев.

Я уже по его лицу понял, что у соседа стряслась какая-то беда.

- Комиссар наш ранен, - сообщил Карасев. - Шесть дней назад полоснуло пулеметной очередью... Все хуже ему и хуже! Умирает Михаил Иванович...

- Почему же только сейчас явились?

- Эх, не говорите, Алексей Федорович! Зря, конечно, на собственные силы понадеялись... Но, может быть, еще и не поздно! Слыхал, что ваш хирург способен на чудеса.

Вскоре Гнедаш вместе с Карасевым и охраной отправились верхом в путь. Проходит и день, и два, и три - не возвращается Тимофей Константинович. Что такое?! Наконец доставляют его обратно в целости и сохранности.

- Случай тяжелый, а главное - запущенный, - начал рассказывать Гнедаш. - Кстати, и со мной произошел случай не из легких... Я с детства верхом на лошади не сидел, а тут гнали несколько часов что есть мочи. В общем, сам слезть с коня уже не мог, снимать меня пришлось карасевцам... Но дело не в этом! Вхожу к раненому и застаю такую картину. Лежит Михаил Иванович без кровинки в лице, стонет, а слева и справа от него по пистолету. Один, оказывается, предназначен для врача, если еще больней ему сделает, а другой для себя, чтобы тут же застрелиться...

- Не может этого быть! - вырвалось у меня. - Я хорошо знаю Филоненко...

- Но вы не знаете, Алексей Федорович, что могут сделать с человеком шесть дней непрерывных, все усиливающихся болей! Ну я, конечно, попросил Карасева пистолеты убрать и начал осмотр без особых церемоний. Ранение ужасное! Несколько пуль прострочили комиссару всю нижнюю часть живота. Пробит кишечник, продырявлен мочевой пузырь. Все страшно воспалено. Я до сих пор, откровенно говоря, не понимаю, как не произошло общее заражение! Пришлось резать, шить, латать... Ведь работа у хирургов портновская.

- Как чувствует себя Филоненко?

- Лучше, несравненно лучше. Температура упала, боли утихли... Надеюсь, жить будет! Конечно, надо еще у него побывать. У них есть лишь врач-терапевт, да и то не особенно опытный...

Михаил Иванович Филоненко выжил, вернулся в строй, чувствовал себя превосходно.

Все наши медицинские работники регулярно выезжали в села для амбулаторного приема местных жителей. Выезжал и Гнедаш. Его, как человека нового в этих краях, многое, с чем приходилось сталкиваться, просто поражало. Помню, как-то Тимофеи Константинович сказал мне:

- Два века власти царской и два десятилетия власти панской фактически уже подвели население Волыни к той черте, от которой начинается вымирание. Чего только здесь не увидишь! Наследственный туберкулез, хронические желудочные заболевания, кожные болезни, множество недугов на почве истощения... А дети! Жутко на них смотреть!.. Рахитичные, бледные, опухшие, с тончайшими ногтями... И до чего низок тут уровень санитарной культуры! Всюду грязь, всюду пьют отвратительную болотную воду...

- Разве могла Советская власть за полтора года многое изменить?

- Я понимаю... Медицинское обслуживание только-только стали налаживать. Да ведь беда еще в том, что и при царе, и при панах население приучили избегать врачебной помощи... Вот сегодня оперировал одну старуху в Кухецкой Воле. Гнойное воспаление сумки коленного сустава. Сначала наотрез отказывалась от операции: "Не треба, не треба, пане докторе, ликувати, бо в мэнэ ничим платить!" С трудом растолковали, что никакой платы не требуется.