Алексей Федоров - Вперед, на запад ! (Подпольный обком действует - 3)

Вечером того же дня мы выехали к себе. Предстояло подготовиться к партийной конференции соединения, к совещанию командиров всех дислоцирующихся здесь отрядов, к заседанию членов подпольного ЦК.

*

Вернувшись от Ковпака, мы попали на первый "большой костер".

Разожгли его у старого дуба, на опушке леса, под пологим холмом. Слушатели сидели и лежали на поросшем травой склоне. Рассказчик устраивался поближе к огню. Его было хорошо видно. А он своих слушателей за костром почти не видел. Так что даже стеснительный человек не робел.

Выступали товарищи, повидавшие и пережившие немало. Они знали, что перед ними молодежь, ребята и девчата, которым придется еще много шишек на лбах понабивать, чтобы стать настоящими партизанами.

Когда мы с Дружининым подошли, разговор только начинался. Говорил командир взвода подрывников Алексей Садиленко. Он с кем-то спорил. И то ли для затравки, чтобы расшевелить народ, затеял Садиленко этот спор, то ли действительно увлекся, но только говорил он очень горячо:

- ...А мой принцип... - Он повернулся к массе слушателей. - Может быть, кому-нибудь из молодежи неизвестно, что означает слово "принцип"? Объясняю: убеждение. Мое твердое убеждение: не следует рисковать зря, без толку. Я не хотел бы и жить, если бы допускал возможность такой бесцельной гибели, как погиб... - Он подумал, чтобы подобрать пример. - Ну вот хотя бы так, как погибла Кара-Стоянова...

- Что, что! - это крикнул во всю мощь легких, вскочив с места, Володя Павлов. Он растолкал товарищей, подбежал к костру. - Я тебя, я вас уважаю, Алексей Михайлович, вы это знаете, Алексей Михайлович, но думать надо раньше, чем говорить.

- А я как раз сижу и думаю: что это ты кипятишься?

- Бросаетесь фразами: "Кара-Стоянова погибла зря..."

- А разве не зря? Сама не выстрелила ни разу, ни одного гитлеровца не подбила...

- Ну... Ну так и что? - крикнул все более входивший в раж Володя. Она была корреспондентом "Комсомольской правды". У нее другое оружие. Ее оружие - перо!

- Так она и в газету не успела написать!

- Алексей Михайлович, не любили вы Кара-Стоянову! Не любили, так вот честно и скажите!

- Твоей любовью не любил. Но я ее уважал. И жалею, что она так погибла. Хороший была человек.

- Ну, а почему, отвечайте, почему она в бой полезла?..

- Сам отвечай!

- Могу! Ей не терпелось все увидеть, записать, а потом рассказать через газету миллионам комсомольцев, всей нашей советской молодежи, о вас написать, о Балицком, о Васе Коробко... Не знаю, как другие, а уж мы-то с вами, Алексей Михайлович, подрывники, Лилю Кара-Стоянову узнали за два месяца очень хорошо. Она к нам чуть не каждый день приходила, расспрашивала, спорила. Она, помните, должна была вместе с нами на железку идти и просила, чтобы ей разрешили мину подложить...

Володю перебила Маруся Коваленко:

- Ты не воспитывай Алексея Михайловича, а лучше расскажи молодежи.

- Я не собирался рассказывать.

- А ты, Володя, без сборов. Лиля стоит того, чтобы о ней рассказать нашим молодым товарищам. Они-то ведь ее не знали... В общем ты прав. Я, например, тоже считаю, что погибла она героически, как настоящая революционерка. Выстрелить действительно не успела. Так я вам скажу, Алексей Михайлович, недавно несколько товарищей вылетели из Москвы сюда к партизанам. Специально готовились - агитаторы, пропагандисты, подрывники, журналисты, один молодой талантливый писатель Иван Меньшиков... Самолет взорвался, развалился в воздухе... Несчастье... Все эти товарищи погибли. Так что ж, будем считать, что зря? Не могу согласиться. Ты, Володя, понял мою мысль?..

- Продолжай, товарищ Павлов, - сказал Садиленко. - Ты ведь хорошо знал Лилию, был, кажется, даже влюблен.

- Пусть вам не кажется, - залившись краской, сказал Володя. - Прямого отношения к делу это не имеет... Ну, а если и был влюблен! - кинул он с вызовом. - Мне она, как человек, как настоящий крупный человек, как образец женщины, как комсомолка... Ну, нравилась она мне! Смелая, прямая! - после каждой фразы Володя бил кулаком правой руки по ладони левой: - Надо понять, что на войне можно погибнуть и в первый день, и в первый час, а не то что через два месяца, как Лиля. Пограничники, на которых в ночь на двадцать второе июня сорок первого года огромными силами навалились фашистские войска, что - разве эти пограничники, те из них, которые получили первые, неожиданные предательские пули, разве они зря погибли? Разве глупо? Конечно, среди вас, новичков, немало таких, которые постарше меня. Скажут: "Молод еще учить!" Правильно, молод. Я и не собираюсь учить. Давайте только разберемся. Можно идти в бой, да и вообще идти в партизаны и рассчитывать при этом, что обязательно останешься живым, а если погибнешь, то непременно красиво, как говорят, "с музыкой". Вот такой расчет действительно глупость. И мы, по-моему, должны одинаково чтить и Петю Романова, погибшего в бою, где было трое против сотни оккупантов, и тех, кто в разведке случайно подорвался на немецкой мине...

- Разведчик чувствовать должен, - прервал Володю Самарченко. Разведчик нюхом должен определить мину. Это, если каждый будет подрываться...

- Да подожди ты, - отмахнулся от него Володя. - За что все мы, я спрашиваю, полюбили ее? Вот к нашему командиру, Алексею Федоровичу, сколько раз приходила Лиля в гостиницу "Москва", уговаривала, упрашивала возьмите в отряд. Молодая журналистка, сын у нее. "Вы же слабенькая, а у нас тяжелые переходы, иногда и голодовка. Приходится сырую конину без соли есть. А вы такая нежненькая..." Верно, Алексей Федорович?

Я кивнул головой. Володя продолжал:

- А на следующий раз она приходит в белом полушубке, в валенках, в шапке. "Теперь я не такая нежненькая?" Рассказала Алексею Федоровичу, кто ее родители, какое у нее было детство. Тогда наш командир согласился. "Полушубок, - говорит, - всяким может надеть, - это разве доказательство силы? Вот то, что вы рассказали, другое дело. Действительно имеете право быть партизанкой!" Понимаете, товарищи, право! Лиля редко рассказывала о себе, о прошлом, о родителях. Вы, Алексей Михайлович, тоже, верно, не знаете ее биографию? Признайтесь.

- Признаюсь...

- Она болгарка. Папа ее, то есть отец, был известным революционером. Александр Кара-Стоянов, соратник Димитрова, народный герой. Его расстрелял Цанков. За подготовку восстания в городе Ломе на Дунае... А мать, его жена, Георгица Кара-Стоянова*, вы думаете, домашняя хозяйка? Нет, и она профессиональный революционер!.. Она помогала мужу, хотя были у нее на руках две маленькие дочки Лилия и Лена. Ее забрали все равно и приговорили к смерти. Помиловали только потому, что в то время была она беременна...

_______________

* Георгица Кара-Стоянова - известная болгарская

революционерка-коммунистка, соратница Георгия Димитрова, была зверски