Людмила Сукина - «Золотое» столетие династии Романовых. Между империей и семьей

По закону все великие князья и князья императорской крови независимо от возраста и занимаемых должностей, жизненного опыта и авторитета в семье и обществе должны беспрекословно подчиняться воле императора. Но на деле так получалось далеко не всегда. Даже 36-летнему Александру III пришлось выдерживать давление своих родных и двоюродных дядюшек. Николай II вступил на престол в возрасте 26 лет. В это время были живы четверо его дядей – родных братьев отца: Владимир Александрович (1847-1909), Алексей Александрович (1850-1908), Сергей Александрович (1857-1905), Павел Александрович (1860-1919) и двоюродный дед великий князь Михаил Николаевич (1832-1909).

Только с великим князем Павлом, который был всего на восемь лет старше императора и не занимал видной должности, у Николая сложились простые семейные отношения. Остальные четверо великих князей, кроме значительного превосходства в возрасте, занимали к тому же крупнейшие государственные посты. Напомним, что Владимир был главнокомандующим гвардией и командовал войсками Петербургского военного округа, Алексей – генерал-адмиралом и возглавлял Морское ведомство, Сергей – московским генерал-губернатором и командующим войсками Московского военного округа. Михаил Николаевич, сын императора Николая I, председательствовал в Государственном совете. Перед ними молодой император Николай II был абсолютно беспомощен и являлся игрушкой в их руках. Его двоюродный дядя великий князь Александр Михайлович (Сандро) писал: «Николай провел первые десять лет своего царствования, сидя за своим массивным письменным столом во дворце и слушая чуть ли не со страхом хорошо поставленные голоса своих высокородных дядей. Он боялся остаться наедине с ними. В присутствии посторонних свидетелей его мнение воспринималось как приказ, но как только дверь кабинета закрывалась за последним посетителем, на стол с треском опускался тяжелый кулак стокилограммового дяди Алексея... затянутого в блестящий мундир генерал-адмирала... дяди Сергей и Владимир в равной мере развивали действенные методы приручения... Все они имели для этой цели наготове своих фаворитов: генералов и адмиралов... балерин, жаждущих устроить „русский сезон“ в Париже, своих превосходных проповедников, желавших спасения души императора... своих ясновидящих из простонародья с пророческими видениями».

Властолюбивые и амбициозные дядья императора были причастны к основным драмам и трагедиям его царствования: Ходынской катастрофе, решению о расстреле демонстрации 9 января 1905 г. в Петербурге, поражению в русско-японской войне. Решали они, но озвучивал их решения император. Родственники, семья, сами того не желая, постепенно формировали негативный образ императора в глазах общества и народа. Абсурдно, но именно мягкий и доброжелательный Николай II благодаря своим дядюшкам получил прозвание «Кровавый» (и это на фоне Александра I «Благословенного», Николая I «Незабвенного», Александра II «Освободителя» и Александра III «Миротворца», каждый из которых был намного более жестким, чем он). В ноябре 1896 г. Николай с досадой писал одному из дядей, великому князю Владимиру Александровичу, о конфликте между ними из-за кандидатуры командира гвардейского корпуса: «Во всем этом инциденте виновата моя доброта; да, я на этом настаиваю: моя глупая доброта. Чтобы только не ссориться и не портить отношений, я постоянно уступаю и в конце концов остаюсь болваном, без воли и без характера». Только пройдя через горнило русско-японской войны и первой русской революции, Николай научился в своих решениях дистанцироваться от старших родственников. Однако их давление, так же как и влияние матери и жены, он испытывал до конца жизни.

Из нескольких десятков родственников только с некоторыми у императорской семьи сложились тесные отношения. Кроме уже упоминавшегося Павла Александровича, это были дядя Сергей Александрович, его жена Елизавета Федоровна, родная сестра императрицы, и двоюродный дядя царя Александр Михайлович (Сандро). Тепло относился Николай II к своим родным сестрам и брату Михаилу. Ему, наряду с дядей Павлом, он доверял больше, чем остальным родственникам, и полагался на них до конца своих дней.

Отношения с остальной родней строились в соответствии с придворным этикетом и регламентом жизни императорского дома. Николаю II как главе царского рода следовало в интересах сохранениях престижа династии строго следить за тем, чтобы среди Романовых не было морганатических браков и разводов. Члены семьи должны были жертвовать своим счастьем и наступать на горло собственным желаниям ради имперского династического величия. Будучи цесаревичем, Николай еще мог позволить себе сентиментальное поведение, выступая сторонником брака своей сестры Ксении с ее возлюбленным, великим князем Александром Михайловичем. Но эта свадьба по любви была исключением для императорской семьи. Все остальные дети Александра III должны вступать в брак только с представителями европейских владетельных семей. И эту задачу приходилось решать уже молодому императору Николаю II.

Но XIX век заканчивался. Наступали новые времена, в обществе менялось отношение к личной свободе и независимому выбору спутника жизни, и это оказывало все более сильное влияние на семью Романовых. Сколько бы император, сидя в гостиной с женой и матерью, ни осуждал адюльтеры, разводы и мезальянсы своих родственников, остановить волну любовных скандалов внутри династии они уже были не в силах.

Вскоре «брачная революция» коснулась самых близких к императору людей. Родной брат Николая – Михаилженился на дважды разведенной женщине низкого происхождения.

До этого Михаил уже пытался вступить в морганатический брак по любви. В 1901 г. в 23-летнем возрасте он влюбился во фрейлину своей сестры Ольги Александру Коссиковскую, которую все называли Диной. Великий князь поехал с сестрой и ее свитой в Италию, где собирался тайно обвенчаться со своей возлюбленной. Это стало известно императрице Марии Федоровне. Она срочно вызвала сына в Россию и запретила ему даже думать об этом браке.

Следующая сильная любовь посетила Михаила через пять лет. Он встретил Наталью Шереметев скую, дочь московского адвоката, бывшую жену купца Мамонтова, которая состояла в браке с капитаном Вульфертом. Красивая, свободная в обращении с мужчинами Шереметевская произвела на великого князя неизгладимое впечатление. Ее внешность описал в своем дневнике французский посол Морис Палеолог: «Я увидел стройную молодую женщину в возрасте около 30 лет. Смотреть на нее было удовольствием. Весь ее облик обнаруживал большую личную привлекательность и благородный вкус. Ее шиншилловый мех, открытый на шее, давал возможность увидеть платье из серебристо-серой тафты, отделанное кружевом. Светлая меховая шапка гармонировала с ее прекрасными волосами. Ее чистое и аристократическое лицо было очаровательно вылеплено, у нее были светлые бархатистые глаза. Вокруг шеи искрилось на свету ожерелье из крупного жемчуга. От каждого ее движения веяло величественной, мягкой грациозностью».