Людмила Сукина - «Золотое» столетие династии Романовых. Между империей и семьей

В Москве также состоялся грандиозный парад, в котором участвовали более 70 тысяч солдат и столько же учащихся гимназий, училищ и школ. Многодневные торжества, во время которых массы людей приветствовали императорскую семью, подняли Романовым настроение и укрепили их веру в прочность самодержавия, пошатнувшуюся было после революции 1905-1907 гг. Но императрица, которая постоянно жаловалась на нездоровье, очень устала и с трудом выдержала все официальные мероприятия, на которых должна была присутствовать. Ее утешало и ободряло только то, что цесаревич Алексей чувствовал себя превосходно – у него давно не было приступов, и после утомительных праздников они всей семьей собирались на отдых в Спалу, в охотничий дворец.

Царская резиденция Спала находилась в восточной Польше, в Беловежской пуще. Весь XIX в. императоры и члены их семей ездили туда ранней осенью охотиться на зубров, лосей и других животных. Два последних русских царя, Александр III и Николай II, особенно любили это место. Здесь они могли уединиться и отдыхать только в кругу своей семьи, с немногими приближенными и слугами.

В Спалу императорская семья ехала весело. По дороге они остановились в Смоленске – городе воинской славы 1812 г. Местные дворяне устроили праздничный прием для царской семьи. Николай II писал императрице Марии Федоровне, что во время этого приема восьмилетний цесаревич Алексей незаметно для родителей и нянек выпил целый бокал шампанского. После этого он ужасно развеселился и развлекал светскими разговорами незнакомых дам, чего раньше никогда не делал, так как был застенчив от природы. Вернувшись в поезд, он продолжал болтать и делиться с родными впечатлениями от своих необычных ощущений. Император с императрицей отнеслись к этому маленькому инциденту как к забавному эпизоду в жизни подрастающего наследника. Всем было смешно, у всех было хорошее настроение. Ничто не предвещало того, что эта осень в Спале окажется одной из самых драматичных для их семьи.

Приехав в пущу, они на две недели поселились в охотничьем домике в Беловеже. Император с детьми предавался простым развлечениям на природе. С дочерьми он катался верхом по лесным тропам. Алексею было запрещено ездить на лошади во избежание падения, и он плавал на лодке по озеру. Однако именно здесь поджидало его очередное несчастье. Неудачно прыгнув в лодку, он ударился левым бедром о металлическую уключину. В месте ушиба образовалась небольшая опухоль, которая через несколько дней полного покоя, когда цесаревич лежал в постели, почти совсем прошла. Доктор Боткин решил, что опасность миновала и можно перевезти Алексея в Спалу.

В старой охотничьей усадьбе Спалы, со всех сторон окруженной густым лесом, императорская семья намеревалась провести еще несколько недель. Николай II почти каждый день ездил охотиться. Дочери гуляли по лесным тропинкам и собирали грибы. Императрица каталась в экипаже с Анной Вырубовой. Только не совсем еще здоровый Алексей проводил время в маленьких и сумрачных комнатах усадебного дома. Здесь он начал заниматься французским языком. Придворный учитель Пьер Жильяр еще мало что знал о болезни воспитанника и удивлялся, почему наследник так бледен и зачем его носят на руках, словно он не может ходить.

Александра Федоровна, желая развлечь сына, взяла его на прогулку, посадив на сиденье экипажа между собой и Вырубовой. Сначала все шло хорошо, но на лесной дороге экипаж сильно трясло, и цесаревич вскоре стал жаловаться на сильную боль в бедре и внизу живота. Они поспешили вернуться обратно, но мальчику становилось все хуже. Позже Вырубова писала: «Каждое движение экипажа, каждая выбоина дороги причиняли ребенку самые изощренные пытки, и пока мы достигли дома, мальчик почти лишился сознания от боли».

Доктор Боткин обнаружил у ребенка сильное кровоизлияние, возникшее по причине разрыва крупного сосуда в бедре. Кровь текла не останавливаясь и образовала огромную гематому, локализованную в бедре, паху и внизу живота. Алексей мучился от страшных болей, у него поднялась температура. Из Петербурга срочно вызвали педиатра Острогорского, хирурга Раухфуса, придворных врачей Федорова и Деревенько (однофамильца матроса-няньки). Но все эти прекрасные специалисты не могли существенно помочь цесаревичу. Обезболивающие средства почти не облегчали его состояния. А новые сильнодействующие лекарства императрица запрещала использовать (она вообще боялась и не любила всего нового). Во время приступов боли Алексей так кричал, что прислуга вынуждена была затыкать уши ватой, чтобы делать повседневную работу по дому. Семья и доктора стали готовиться к худшему. Да и сам цесаревич думал, что умрет. Когда он приходил в себя, то просил похоронить его в лесу под большим камнем.

Почти целую неделю императорская семья старалась делать вид, что ничего не случилось. Днем император ездил на охоту с местными аристократами, по вечерам в Спале устраивались спектакли, концерты и светские приемы, на которых присутствовала и императрица. Учитель французского языка Жильяр был потрясен ее самообладанием. Во время светских развлечений она на некоторое время покидала гостей и уходила в комнату к мечущемуся в бреду сыну. Пока императрица шла обратно по коридору в гостиную, она успевала «сделать лицо», и присутствовавшие на приеме не замечали, как она страдает. Все ночи Александра Федоровна проводила у постели своего несчастного ребенка (лишь ненадолго ее сменял император). За это время она, еще совсем не старая женщина, почти полностью поседела.

Но даже императоры не в силах сохранить свои семейные тайны от посторонних. Из Спалы стала просачиваться информация, что с наследником что-то происходит. Английская газета «Дейли мейл» напечатала сообщение, что цесаревич стал жертвой бомбы анархиста и тяжело ранен. После этой публикации и после того, как лейб-хирург Федоров предупредил Николая II, что кровотечение остановить не удается и нужно каждую минуту ждать конца, император отдал распоряжение министру двора барону Фредериксу начать публикацию медицинского бюллетеня о здоровье наследника. Но о причине и характере болезни и на этот раз упоминать запрещалось.

По всей России в храмах служили молебны о выздоровлении наследника. Но страдания мальчика не прекращались. Самыми тяжелыми были дни болезни с шестого по десятый. В это время несколько раз казалось, что конец уже близок. На десятый день Алексей принял последнее причастие, а в Петербург отослали бюллетень, из обтекаемых формулировок которого можно было сделать вывод, что цесаревича уже нет в живых.

Этой ночью отчаявшаяся императрица попросила Анну Вырубову отправить телеграмму в Сибирь, в село Покровское старцу Григорию Распутину. В ответ от него пришла телеграмма следующего содержания: «Бог увидел Ваши слезы и услышал Ваши молитвы. Не убивайтесь. Маленький не умрет. Не разрешайте докторам надоедать ему слишком».