Алексей Кондрашов - Пламя потухшего вулкана. Воспоминания бывшего российского саентолога

В перерыве мы с Димкой стали играть в пятнашки возле большой лужи, разлившейся после дождя у ворот Центра. Людмила Борисовна тихо стояла в сторонке и, покуривая сигарету, наблюдала за происходящим, а немного позже поделилась, что глядя на нас, и, прежде всего, на меня, получила очередное подтверждение действенности Саентологии.

Следующий мой курс относился к способности безупречно общаться и назывался «Терапевтические тренировочные упражнения» или просто ТУ (по первым буквам словосочетания «тренировочные упражнения»). Название не вселяло особого энтузиазма, но, как утверждала Людмила Борисовна, это был один из наиболее мощных курсов, предоставляющихся вне академии, и даже там он составлял важнейшую часть обучения будущих саентологических одиторов. Класс «тиарсов» (ТУ по-английски TR «ти-ар») имел отдельный вход и находился в самом конце здания, где заканчивался двор. Место, в котором мне предстояло освоить столь важные для дальнейшего духовного продвижения навыки, напоминало класс практики ДСХ, так как там тоже в основном стояли одни стулья, расположенные друг напротив друга. Настя — супервайзер ТУ — очень коммуникабельная и уверенная в себе девушка, сразу же усадила меня за один из двух столов изучать изрядно потрёпанный и переклеенный скотчем курсовой буклет. Сосредоточиться было непросто, поскольку большинство других студентов здесь же оттачивали практические навыки и все время шумели. На первом занятии, когда я только-только просмотрел длинный заковыристый текст Рона Хаббарда, напечатанный зелёным шрифтом, один из студентов вдруг заорал на весь класс: «Пошла на х*й, сука!», и что-то гневно добавил. Я притих, ожидая скандальной разборки, однако Настя спокойно стояла рядом и невозмутимо улыбалась — ребята всего лишь делали ТУ0 «Травля быка». Один студент в этом упражнении становился тренером для другого. Играя преклира, он мог корчить рожи, говорить всякую ерунду, орать или кокетничать, в то время как его напарник, находящийся в роли одитора, должен просто сидеть на стуле и никак не реагируя, воспринимать происходящее (это называлось «конфронтировать», т. е. «быть лицом к лицу не избегая и не уклоняясь» [7; с.23]). Смех, улыбки, ерзанье, вздохи и порой даже моргание являлись ошибкой, свидетельствующей о том, что упражнение ещё выполняется плохо и тренировку необходимо продолжать. Рон Хаббард разработал его, чтобы одиторы могли общаться в обход устоявшимся шаблонам поведения и особенностям характера, мешающим процедуре (к примеру, навязчивого стремления быть интересным) <20; с.275>, а также спокойно воспринимали различные проявления реактивного банка, которые могут появляться у преклира в сессии.

Зеленое письмо, которое я изучал, называлось СДС или «Сохранение действенности Саентологии». Поначалу я не счел его особо важным, вопреки всем кричащим заголовкам, поскольку про упражнения там ничего не говорилось, а мне не терпелось поскорее приступить к практике. Единственной интересной вещью, о которой мельком упоминалось в тексте, был Е-метр или электропсихометр Хаббарда — специальный электронный прибор, используемый саентологическими священниками во время одитинга, который помогает обнаружить области душевных страданий преклира и работать с ними в сессии. Его показания во многом подтверждали духовную сущность человека и доказывали, теорию о том, что душа живет множество жизней, раз за разом переселяясь в новое тело. Все остальное в письме сводилось к тому, что нужно в точности следовать разработанным методикам, а также какими ужасными последствиями оборачиваются малейшие отступления от того, как их задумал Основатель. Нарушение этой заповеди считалось тяжким преступлением, что могло привести к аннулированию всех сертификатов и даже отлучению от церкви. ЛРХ (произносится «эл-эр-ха» и означает «Л. Рон Хаббард») говорил о том, что его личный опыт, как исследователя, а также состояние современной цивилизации, бесспорно доказывают, что человечество, находящееся во власти реактивного банка, не способно создать работающей технологии разума. «По имеющимся данным, существует 100000 шансов против 20, что группа людей выдумает плохую технологию, чтобы разрушить хорошую. (…) Мы имеем дело лишь с фактами, а вышесказанное является фактом: группа, предоставленная самой себе, никогда не создала бы Саентологию, а наоборот, уничтожила бы ее дикими драматизациями банка под названием „новые идеи“» [8; с. 6–7]. Так что предлагалось не строить домыслов о том, как ему удалось сделать столько великих открытий, а набравшись смирения, неуклонно соблюдать предписания, ибо в этом был единственный для всех людей шанс подняться над банком и обрести свободу. Разумеется такие утверждения вызывали сильное негодование, но что я мог противопоставить полувековому опыту великого учёного? Я нисколько не сомневался в искренности намерений Рона Хаббарда создать «цивилизацию, в которой нет безумия, преступности и войны, где способный может процветать и где честный может иметь права, где человек свободен подняться до больших высот» [9; с.145], потому решил, что этот непопулярный, но, видимо, неизменно работающий подход и является тем единственным путём, по которому человечество сможет подняться на новую ступень своего развития, никогда недостижимую прежде. Я принял это условие и, пожалуй, именно в тот момент стал истинным саентологом.

По прошествии недели я приступил к выполнению тренировочных упражнений. Первые два — «ОТ ТУ 0» и просто «ТУ 0» хотя и осознавались мною, как полезные и необходимые, были в числе нелюбимых. Выполняя одно, требовалось без движения сидеть с закрытыми, а второе — с открытыми глазами напротив напарника и просто присутствовать. К примеру, если я начинал думать о чем-то своем, засыпать, кашлять, чесать ухо — это было уже далеко от того чтобы в полной мере «быть здесь и сейчас», и, пока это происходило, супервайзер ставила «фланк» (говорила: «фланк»), что означало «ошибка», «неправильно» и объясняла причину; упражнение в этом случае считалось незаконченным. Если же занятие подходило к концу, я отсидел не шелохнувшись, чувствуя себя при этом комфортно и осознал, что достиг цели упражнения — Настя говорила «пас», что означало — упражнение сдано и можно переходить к следующему. Ещё через неделю началась долгожданная «травля». Меня очень впечатляла возможность сесть напротив взрослого дяди и сказать ему, чтобы он шёл куда-нибудь очень-очень далеко, не говоря уже о тренировках с представительницами прекрасного пола. Разумеется, получение удовольствия не входило в цели этого упражнения, но зачастую становилось неотъемлемой составляющей процесса. Вначале я, конечно, долго стеснялся, избегал крепких выражений, смущался от разговоров о сексе, но потом барьеры рухнули и я, пожалуй, действительно многое для себя приобрёл. Следом шли ещё различные ТУ, где тренировались способности доносить своё сообщение и добиваться на него ответа, умение давать подтверждения, улаживать различные ситуации в сессии, применением всех предыдущих навыков. После завершения «ТУ 4» круг повторялся, с предъявлением более жёстких требований, и только завершив его, студенты обычно переходили ко второй части курса, состоящей ещё из ряда тренировочных упражнений. Поначалу меня смутило обстоятельство, что всё так или иначе касалось одитинга. Я ожидал научиться чему-нибудь, что пригодится в обычных бытовых ситуациях и пока не ставил перед собою цель стать саентологическим специалистом. Но вскоре мне объяснили, что существование, в целом, следует воспринимать, как большую сессию, где я — это одитор, а все остальные — преклиры, потому, используя данные навыки, и в простых жизненных условиях можно добиваться ничуть не меньших результатов.