Пол Феррис - Зигмунд Фрейд

Маленький Герберт, которого Фрейд назвал вымышленным именем Ганс, выполнял более простую функцию. Он стал живым подтверждением того, что рядом с невинностью всегда присутствует чувственность. Этот ребенок из очерка оказался остроумным и веселым четырехлетним мальчишкой (пятилетним к концу анализа) с живым интересом к своему пенису, к появлению детей и к Wiwimacher'ам своих матери и сестры – или к их отсутствию, – а также к туалетам, задним проходам и экскрементам. Место действия рассказа было совершенно обычным – буржуазный венский дом с любящими родителями. Никто из них не казался дегенератом или злодеем. Осведомленность Ганса была какого-то рода невинностью, потому что он не представлял себе, к чему все это ведет, – Wiwimacher'ы были просто занятным устройством. Но у него, несомненно, была своя личная сексуальная жизнь, и если такой Ганс рос в одной венской семье, несомненно, в других семьях могли найтись ему подобные.

Этот простой вывод о существовании детской сексуальности логически вытекал из «Анализа фобии пятилетнего мальчика» – он очевиден теперь, но не был тогда. В изучении Ганса Фрейд ставил перед собой и другие цели. Мальчик должен был стать доказательством теории, и Фрейд решил, что ему это удалось. Он испытывал эротические чувства по отношению к матери, видел в отце соперника, подавлял свои чувства и в результате этого страдал. «Ганс, – радостно пишет Фрейд, – действительно был маленьким Эдипом».

Доктор Граф с женой были одними из первых учеников, а может, и первыми, кто впустил в свою жизнь теории Фрейда, не интересуясь психоанализом с профессиональной точки зрения. До появления интеллектуальных западных родителей, верящих во Фрейда, было еще далеко. До первой мировой войны в восточных штатах Америки найдется несколько семей, экспериментирующих с новомодной теорией. Только в 1920-х годах их догоняет лондонская группа «Блумсбери» «Лондонская организация литераторов и интеллектуалов (1904-1939), в которую входили Литтон Стречи, Вирджиния Вульф, Леонард Вульф и др. – Прим. перев.».

У семейства Граф, скорее всего, были свои причины увлекаться теориями Фрейда. Мужу было всего двадцать восемь, когда родился Ганс. Он был на двадцать лет моложе Фрейда и очень гордился дружбой с человеком, вызывавшим его восхищение. Фрейд лечил его жену, а после рождения Ганса, их первого ребенка, в апреле 1903 года они стали посылать Фрейду по его просьбе записи о сексуальном развитии и снах сына.

Они писали ему об интересе мальчика к Wiwimacher'у, а также о том, что в три с половиной года мать «обнаружила его с рукой на пенисе» и сказала (даже просвещение имеет свои границы), что, если он не перестанет, придет врач и отрежет этот орган.

Рождение сестры вызвало у Ганса подозрение насчет аистов и интерес к ее гениталиям. Граф в своих сообщениях добавляет фрейдистские толкования. Замечание Ганса о том, будто он не хочет, чтобы девочки видели, как он мочится, отец объясняет тем, что ребенок подавляет свое настоящее желание – продемонстрировать, что у него есть.

Видимо, эти современные родители были рады рассказывать Фрейду о своем талантливом ребенке и помогать ему. Когда в начале января 1908 года Граф послал ему очередную порцию записок, он отметил, что его сын вдруг стал бояться лошадей, особенно того, что какая-нибудь из них его укусит. Это, в свою очередь, было связано со страхом перед большим пенисом, возможно, лошадиным. «Дорогой профессор, – писал Граф, – я посылаю вам новые сведения о Гансе, но на сей раз, к сожалению, это материал для истории болезни». Впрочем, Граф знал, что Фрейду именно это и нужно. Он всегда просил друзей и учеников наблюдать для него за своими детьми. Теперь, когда Ганс превратился в больного, рассказы о нем могли принести больше пользы.

Начались месяцы анализа. Фрейд давал доктору Графу советы, но всю работу выполнял последний. История была связана с настоящими лошадьми: белым конем, которого Ганс видел во время праздника, большими ломовыми лошадьми, подвозящими телеги к складу на улице, где они жили, – но в воображении ребенка они превращались во что-то иное.

В конце марта 1908 года Граф отвел сына на Берггассе. Это произошло за месяц до съезда психоаналитиков в Зальцбурге, и Фрейд в то время писал статью о Крысином Человеке. Он узнал, что ребенка беспокоит вид ломовых лошадей, особенно упряжь вокруг рта и глаз. Это он легко истолковал: шоры означают очки, а удила – усы Ганс отождествлял лошадь с отцом. «И тогда я сказал ему, – написал Фрейд, – что он боится отца именно потому, что очень любит мать».

Фрейд знал, что подвергнется критике за навязывание ребенку тех фактов, которые ему были нужны. Он предпринял обычные меры предосторожности. Сначала он отрицает, что Ганс мог подвергнуться влиянию отца, и жалуется, что в настоящее время сила «внушения», о которой в его молодости психологи были невысокого мнения, переоценивается. Затем он говорит, что нельзя считать детей ненадежными свидетелями. Это утверждение никак не связано с предыдущим о «влиянии», но выражено настолько изящно, что это едва ли бы кто-то заметил.

Недостоверность утверждений детей объясняется преобладанием у них воображения, в то время как недостоверность утверждений взрослых объясняется преобладанием предрассудков. Что же касается остального, даже дети не лгут без причины.

Наконец, Фрейд использует аргумент «священной тайны», заключающийся в том, что только тот, кто проводит анализ, получает «чувство окончательной убежденности». Все остальные неспособны на это: печально, но факт – если вы не аналитик, вы не в состоянии понять это.

Были несомненные данные о том, что Ганс любил свою мать и в этой любви был эротический элемент. Однажды он попросил ее дотронуться до его пениса

Наблюдатели не давали мальчику покоя. В феврале Фрейд посоветовал Графу сказать сыну, что все эти проблемы с лошадьми – бессмыслица и он на самом деле ищет предлог, чтобы мать взяла его к себе в постель. На более поздней стадии анализа, в апреле. Граф выразил предположение, что, «возможно», мальчик хочет, чтобы мать уронила его маленькую сестру во время купания в воду. Три дня спустя Граф предположил, что Ганс не хочет, чтобы его сестра жила. Ганс согласился, и отец торжествующе заключил: «Тогда ты остался бы вдвоем с мамой!».

Анализ Фрейда использовал те данные, которые подходили к толкованиям, но сам по себе не доказывал ничего, кроме того, что Ганс часто думал о пенисах, младенцах и туалете. Удовольствие, которое он получал от игры со своим пенисом, сочли частью проблемы, и его не раз пугали тяжкими последствиями, в том числе «мешком», в котором ему придется спать (а возможно, и приходилось). Этот мальчик находился во власти взрослых, пусть у тех и были самые лучшие намерения.