Владимир Орлов - Двойной агент. Записки русского контрразведчика

17 августа 1927 года газета «Руль» поместила фотографию конверта, отправленного из Ниццы в Берлин и каким-то необъяснимым образом оказавшегося в Москве. На обратной стороне конверта стоял штемпель « Москва, I, отдел пересылки корреспонденции № 4» и печать « Получено в Москве из-за границы в поврежденном состоянии».

Амфитеатров получил от профессора из Гельсингфорса конверт своего собственного письма. Судя по штемпелям, письмо шло из итальянского города Леванто до Гельсингфорса целых две недели и за это время успело побывать в Терриоки.

Москве и Ленинграде. На ленинградских штемпелях стояли даты 9 и 10 июля. Все это доказывало, что данное письмо побывало в отделе пересылки корреспонденции № 1, то есть в отделе ГПУ, который занимается перлюстрацией подозрительной корреспонденции.

Совершенно очевидно, что письма, попавшие в руки ГПУ, лежат там дни, недели и даже месяцы. Их тщательно прочитывают, снимают копии и хранят в архиве. Но каким образом письмо, отправленное из одной европейской страны в другую, — причем обе эти страны абсолютно независимы от Советской России — может оказаться в российском «черном кабинете»?

В Центральной Европе существуют таинственные силы, которые отправляют письма с четко указанными на них адресами в совершенно ином направлении, и письма каким-то образом попадают в Ленинград и Москву. Где же, я вас спрашиваю, находятся тайные агенты ИНО, которые приводят в действие этот механизм?

Как заявил Сольц, один из основателей советской судебной системы, в Москве считается «буржуазным предрассудком» не читать чужие письма. Большевистское телеграфное агентство не менее откровенно заявило, что в Москве не существует никакой тайны переписки, и в январе 1928 года опубликовало содержание писем господина Гревеница из Гельсингфорса господину Жиеру, жившему в Париже.

До этого случая полиция Западной Европы не проявляла большого интереса к этим таинственным событиям, и поэтому загадка осталась неразгаданной.

За время моей карьеры в Ленинграде и в Москве я имел возможность близко наблюдать почти всех крупных руководителей. Некоторые из них произвели на меня особое впечатление. Вот их портреты, какими я их вижу до сих пор.

Карл Бегге— латыш, настоящая фамилия Карл Лил-Верде, был членом партии социалистов-революционеров, в 1907 году сослан в Архангельск, в 1911 году помилован и отправлен в Керенс. Вошел в состав первой коллегии ЧК в 1918 году, а позднее — в состав малого Совнаркома. В качестве торгового представителя был направлен в Берлин. Само представительство он укомплектовал агентами ГПУ. Одновременно сохранил за собой пост члена Президиума Центральной контрольной комиссии, члена коллегии ОГПУ и т. д.

Глеб Бокий— преемник Урицкого. Студент Горного института. Проявил некомпетентность и был уволен, как и его преемник. Освободившуюся должность занял, исключительно благодаря своей звериной жестокости, новоиспеченный коммунист Мессинг.

Николай Бухарин— сын надворного советника, посещал Московский университет, за революционную пропаганду оказался под надзором полиции, был выслан в Архангельск, бежал за границу, где находился большевистский штаб.

Семен Буденный— сын украинского епископа, сбежал из духовной семинарии после того, как прибил гвоздями к полу галоши учителя латинского языка, был отправлен на конный завод, поступил на службу в Изюмский гусарский полк и через три месяца получил повышение, став заместителем старшины. Учился в офицерской школе, в составе Нижегородского драгунского полка был направлен в Тифлис, попал на фронт, после революции дезертировал, был призван в формировавшуюся Красную кавалерию, произвел благоприятное впечатление на Троцкого и через шесть месяцев стал командиром полка. Прорвал линию фронта Добровольческой армии под Орлом и к началу польского наступления командовал армейским корпусом. Был приверженцем строгой дисциплины и окружил себя офицерами императорской кавалерии. Его жена, храбрая наездница, несколько раз была ранена, находясь в первых рядах своих отважных войск. Позже она стала медсестрой и покончила жизнь самоубийством в 1925 году в возрасте тридцати двух лет.

Лев Каменев— родился в 1883 году, отец — Борис Розенфельд. Рос в достатке, в раннем возрасте вступил в конфликт с полицией, но был отпущен из-за противоречий в свидетельских показаниях. В 1908 году был лишен права проживать в Петрограде и поехал за границу к Ленину. Женат на сестре Троцкого.

Керженцев-Дворецкий— родился в Белостоке, настоящая фамилия Хирш-Дворецкий.Уклонился от военной службы, сбежав за границу, объездил большую часть Европы в качестве коммерсанта. Принял участие в русско-японской войне в качестве специального корреспондента итальянской газеты, назвавшись Гарри Фицпатриком, английским подданным. Поскольку Охранному отделению было известно, что он дезертировал, а он, тем не менее, оставался на свободе, на него смотрели как на полицейского агента. Революционер Лебединцев, который жил вместе с ним, был выдан каким-то предателем и арестован полицией накануне совместно подготовленного политического убийства. Поскольку он был единственным, кто знал о заговоре, ему пришлось «исчезнуть» из Петрограда. Окружение Горького на Капри объявило ему бойкот, в 1910 году он вернулся в Петроград под фамилией Фицпатрик и в качестве журналиста освещал финансовые проблемы. Сменив место жительства, он снова стал называть себя Хиршем-Дворецким. После революции выступил против большевиков, бежал в Киев, вел переговоры с Советами после захвата Украины, старался установить контакты с англичанами в Стокгольме, работал в Берлине директором и редактором издательства «Накануне», стал одним из столпов советской журналистики.

Леонид Красин— родился в 1870 году в городе Курганске Тобольской губернии, сын полицмейстера. В юности дружил с Лениным, работал инженером в немецкой фирме «Сименс и Хальске», приобрел отличные связи в финансовых и промышленных кругах предвоенного Петрограда. Заведовал финансами большевистского центра, в 1908 году находился в Москве, на следующий год был арестован в Финляндии. Он всегда умел выкрутиться из затруднительных положений. Помогал Ленину организовать ряд экспроприации, которые пополняли партийные фонды. По информации госпожи Серебряковой, Красин являлся секретным сотрудником охранки с 1894 по 1902 год и с ее помощью был разоблачен. Из старых полицейских досье были получены доказательства, заведено уголовное дело — нет, не против Красина, а против госпожи Серебряковой, и в результате несчастная женщина была казнена. Он был единственным большевиком, разбиравшимся в предпринимательстве, и имел многочисленные связи в финансовом мире за рубежом. Поместил три миллиона фунтов стерлингов в иностранные банки. Король мошенников, он обещал большевикам в Москве неслыханные доходы от своих иностранных предприятий. За пределами России он жил как князь. У его жены были бриллианты, жемчуга, роскошный автомобиль, но в Москве он ходил в поношенном костюме и ездил на разваливающейся машине неизвестно какой марки. Его злейшим врагом был Дзержинский, ходили слухи, что смерть Красина не была для этого господина большой неожиданностью. Только его секретарь, одноглазый латыш Юлиус Фигатнер, бывший управляющий ресторана в Пятигорске, защищал Красина при его жизни от ярости Дзержинского. Фигатнер и его жена, известная садистка, убили сотни кавказцев, офицеров и князей.