Спиридович И. - Записки жандарма

Однажды наш пятый класс второй роты потребовал у эконома прибавки кулебяки за завтраком и получил ее, чем отнял эту прибавку у седьмого класса. На следующее же утро седьмой класс вызвал десять человек нашего класса на разбор. Шел допрос.

– Ты прибавки требовал?

– Требовал.

– Кулебяку ел?

– Ел.

– Получай… Следовали удары. Избили всех десятерых, и больше мы уже никогда не посягали на права и привилегии седьмого класса.

Начальство знало об этих наших обычаях, но не вмешивалось в них. Они регулировали нашу общественную жизнь, служили хорошей цели, хотя иногда бывали и грубы. Вмешательство не приводило к хорошим результатам, скорее, наоборот, вредило кадетской жизни.

Кадеты щеголяли формой, гордились ею, особенно разъезжаясь на каникулы. Погоны были нашей гордостью. Лишиться погон считалось позором.

Высшим наказанием в корпусе считалось именно «лишение погон» – наказание, налагавшееся в исключительно редких случаях.

В отпуску многие играли в оловянные солдатики…

Играли в шашки и шахматы, выпиливали, рисовали, клеили картонажи.

Рассказывание анекдотов, особенно исторических, было любимейшим препровождением времени. Тогда же говорилось без конца о разных полках и их подвигах; спорили, какой полк лучше, какой старее.

В корпусе почти все были дети простых армейских офицеров. Гвардия рисовалась для нас особенно красивой, почетной и в ореоле славы. Мы знали, что многими гвардейскими частями командовали высочайшие особы. О них говорили мы с особым любопытством и серьезностью; это была семья государя, а выше его для нас ничего не было. К нему в Петербург летели наши мечты…

Хождение в отпуск являлось приятным развлечением.

Благодаря отпускам, в нашу однородную военную семью врывалась иногда струя, чуждая общему настроению. То были попытки некоторых просветителей подойти к кадетам и вовлечь их в кружковщину.

В отпуску кадеты встречались с разными людьми и с «красной» молодежью. И хотя в глазах студентов и вообще невоенного общества кадет считали способными только к шагистике, танцам и ухаживаниям, тем не менее с нами все-таки общались и невоенные люди.

Будучи в пятом классе, один из наших одноклассников, которого я назову X., подружился в отпуску с несколькими молодыми людьми без определенных занятий. Они собирались летом в какой-то полуразрушенной бане и читали там запрещенные книжки. X. рассказывал об этом нам иногда по секрету, но выходило как-то неясно, что они там делают и для чего. Мы стали замечать некоторую перемену в нашем товарище… Стали предостерегать его от его городских товарищей и стали уговаривать бросить их. X. был вовлечен в какой-то кружок, но как юноша вдумчивый и сильного характера, не дал сбить себя с толку, перейдя же в военное училище, он совсем оставил конспирацию, хорошо учился, вышел в гвардию и сделался хорошим офицером…

Умный, интересный, сильный и хороший музыкант А. пользовался большим успехом у женщин, и его приглашали в городе нарасхват. Вскоре познакомился он с одной польской семьей, где была дочь – петербургская курсистка-фельдшерица и сын студент. Семья считалась передовой. Началось ухаживание и параллельно занятия по самообразованию – совместные чтения сперва легальных, а затем и запрещенных книг. Ученье у А. пошло скверно, с товарищами он стал разговаривать немного свысока и как будто снисходительно. С особой таинственностью и важностью говорил он о Герцене [5] [5] Герцен, А. И. (1812 – 1870) – родоначальник русского народничества. Сын богатого дворянина Яковлева, окончил Московский университет и вскоре после окончания был арестован за участие в революционном кружке. Был в ссылке в Вятке, Владимире, Новгороде. Эмигрировал в 1847 году за границу. Герцен принял участие в революции 1848 года во Франции. После высылки из Франции Герцен поселился в Лондоне, где издавал «Колокол» (с 1 июля 1857 по 1 июля 1867 г.) и агитационную литературу. Герцен учил, что Россия минует капиталистическую стадию развития и благодаря общине перейдет прямо к социализму. С 60-х годов, когда умеренная проповедь Герцена перестала удовлетворять молодое революционное поколение, роль воспитателя революционной интеллигенции перешла от Герцена к Н. Г. Чернышевскому. Полное собрание сочинений и писем А. И. Герцена издано Госиздатом под редакцией М. К. Лемке в 1919 – 20 г.г. [С. 210] и Лаврове [6] [6] Лавров, П. Л. (1823 – 1900) – виднейший представитель революционного народничества, член общества «Земля и Воля», потом партии «Народная Воля». На его книге «Исторические письма», изданной под псевдонимом Миртова, воспитывалось целое поколение революционной интеллигенции. В издававшемся им за границей органе «Вперед» он развивал взгляд о необходимости «идти в народ» с целью длительной пропаганды и перевоспитания народных масс в духе социализма. Был членом I Интернационала. Лавров является представителем и идеологом мелко-буржуазной революционной интеллигенции второй половины XIX века. Собрание сочинений П. Л. Лаврова издавалось под редакцией Н. Русанова, П. Витязева и А. Гизетти в 1917 – 20 г.г. издательством «Революционная Мысль» и «Колос». Вся программа издания не выполнена. [С. 210] , имена которых не представляли для нас в то время никакого интереса, и как-то раз стал восхищаться Марком Волоховым из гончаровского «Обрыва» [7] [7] «Обрыв» – роман И. А. Гончарова, напечатанный в 1869 году в журнале «Вестник Европы». В лице героя романа Марка Волохова Гончаров дал памфлет на революционную молодежь 60-годов, якобы способную для личных целей идти на все: подложные письма, изнасилования и т. п. Такая характеристика революционеров-шестидесятников вызвала резкий протест со стороны революционной части общества. [С. 210] .

Этот роман мы все знали хорошо, Волохова мы считали просто мерзавцем и подлецом за то, что он обесчестил девушку, и мы сцепились с А. в жарком споре. С того момента и сам А. и его городская компания низко упали в наших глазах. А. замкнулся от нас… Он принимал участие в событиях 1905 года, затем сделался нелегальным, бежал, болтался эмигрантом по Швейцарии и, наконец, пропал с житейского горизонта. Пример одного из тех несчастных сбитых с пути революционерами военных, которые изменяли честным военным заветам, перекрашивались в революционеров всяких партий, а затем… изменяли и им.

Кадеты очень любили праздники. С большой торжественностью праздновались дни именин и рождения государя императора и другие царские дни, весело проходило рождество.

Особенно торжественно встречалась в корпусе святая пасха.

Но самым большим днем жизни корпуса являлся корпусный праздник, справлявшийся 18 марта.

Наступил 1890 – 1891 учебный год. Мы в старшем выпускном классе. Появились новые обязанности: дежурства по роте, по кухне, прислуживание священнику во время богослужения, чтение за обедней псалтыря.