Михаил Задорнов - Язычник эры Водолея

Однажды я выступал в Киеве в дни визита Папы Римского. Концерт был посвящен, конечно, не ему, но по составу получился просто выдающимся. Достаточно упомянуть тех, кто выступал: Богатиков, Магомаев, Гнатюк, Малежик, Глоба, Чумак, Кашпировский… Вела программу Лолита. Такой концерт впору проводить на Лысой горе в ведьминскую ночь — просто шабаш какой-то.

Кашпировский, например, выступал так: вышел из бокового прохода под угнетающе торжественную музыку — такой властитель тьмы, весь в черном. Он шел по залу между рядами, неожиданно к кому-то подходил, брал за руку, выводил его со своего места в центральный проход, бил правой рукой по лбу — человек падал. Так он дошел до сцены, а за ним по всему проходу валялись люди. Повторяю: бесовщина, шабаш. Должен киевскому залу сделать комплимент: далеко не все этой картинке аплодировали. Когда Кашпировский дошел до сцены, поднялся на нее, криков «бис» и «браво» не было. Потом он что-то говорил о том, как надо быть счастливым, куда должно идти человечество, при этом путал индейцев с индусами.

Начался концерт в семь, до меня очередь дошла только в половине первого, а за мной еще был Михаил Боярский. В конце мы вышли на сцену с Малежиком, с которым уже изрядно до этого выпили, и, обнявшись с Боярским, пели: «Жила бы страна родная, и нету других забот…» Я чувствовал себя просто мушкетером!

Принимал в этом концерте участие и Алан Чумак. Вообще среди всех, кого принято считать ведьмаками, я бы выделил Чумака. Во-первых, Алан с хорошим чувством юмора. Это значит, что никогда не обижается на пародии, более того, иногда сам иронизирует над собой. Он не обиделся и на мою пародию, когда в начале 90-х я по телевидению сказал такую фразу: «Только наш народ может сидеть перед телевизором и слушать минуту молчания, заряженную Чумаком». Когда нас познакомили с Аланом, он не только не выказал обид на мою шутку, но и даже предложил продолжить ее: «Потому что у нашего народа самая громкая минута молчания!»

А еще Алан нравится мне тем, что живет в самой простой квартире. Ездит на «Жигулях». Он не строит из себя крутого, квартира ему нужна, чтобы жить и работать, а машина для того, чтобы передвигаться. Может, поэтому он почти всегда веселый. В тот день, когда состоялся этот концерт, мы с ним обедали в одном из киевских ресторанов. И я спросил его, знает ли он сам примеры вылечившихся его заряженной водой? Конечно, я понимал, что он приведет мне массу примеров, как и любой привел бы на его месте. Более того, и Алан понимал, что я это понимаю, поэтому решил ответить мне небанально: «Скажи, Миша, вот какая болезнь тебя мучила на протяжении жизни более всего?» — «Пожалуй, тонзиллит. Я с детства болел ангинами, фарингитами, причем ангины бывали опасные для жизни, такие как фолликулярная, лакунарная, я до сих пор их боюсь», — немного подумав, я выбрал одну из самых докучающих мне болезней.

Алан налил стакан минеральной воды и сказал мне буквально следующее: «Вот смотри внимательно на этот стакан, я сейчас выпью твой тонзиллит!» И выпил. Медленно, с неким отвращением, как будто мой тонзиллит ему пришелся не по вкусу. Короче, рассмешил меня. Только через два года после этого события я вспомнил о нем. Почему? Да потому, что с тех пор ангин у меня больше не было, а обострения тонзиллитов проходили как бы в облегченной форме. Даже врач мой лечащий, ухо-горло-нос, и та удивилась: «Что произошло с вашим горлом? Как вы его лечили?» Я ответил врачу: «Чумак выпил мой тонзиллит». Она долго и внимательно смотрела на меня, потом переспросила: «Что сделал?» — «Выпил…» — «Понятно. И что теперь с ним?» — «С кем?» — «С Чумаком». — «Видимо, теперь тонзиллит мой у него».

…А на следующее утро после этого концерта мы с Чумаком ехали в аэропорт Борисполь. Этот аэропорт неподалеку от Киева. В 6 вечера там должны были встречать Папу Римского. Мы ехали в 8 утра, но все уже было оцеплено. Такого оцепления я не видел никогда в жизни. Извините за каламбур, я сам оцепенел. Кордоны милиции, милицейские машины, грузовики с солдатами — казалось, вся армия Украины была размещена между Борисполем и Киевом. Нас не хотели пропускать, пока я не заявил милиции, выйдя из машины, что я телохранитель Чумака. Слава богу, они меня не узнали, поверили. Я им объяснил, что нас надо пропустить — иначе возьму заряженную фотографию Чумака, приложу обратной стороной к кому-нибудь — и с мужским достоинством будет навсегда покончено! Вот она, сила телевизионного гипноза! Пропустили, как миленькие.

И едем мы с Аланом в нашей комфортабельной удлиненной представительской машине по пустынной дороге, как в фантастическом фильме, в котором на Землю напали всепожирающие микробы. И только украинская армия стоит вдоль этой дороги, по солдату на расстоянии пятидесяти метров друг от друга. Но самое впечатляющее, чего я никогда не забуду, — все они стоят лицом к лесу! То ли им всем одновременно приспичило, то ли такой страшный Римский Папа, что не дай Бог его доведется увидеть, то ли кто-то из кустов должен выйти, кто грабанет этого Римского Папу?!

Оказалось, действительно ждали террориста. В газетах написали, что приехал террорист, причем написали, каким поездом приехал, в каком вагоне, где сейчас живет, в какой гостинице, в каком номере, что ел на завтрак… Поэтому и выставили войска! Потому что неизвестно, откуда он выйдет! Откуда, откуда — из лесу, вестимо!

Менталитет нации познается по ее ментам!

Украина для меня — находка. Флора там ничего, а вот фауна!

Три дня на Украине — и новая программа готова! Люди на вопросы вообще не отвечают. Их спрашиваешь: «Йогурт свежий?» — «Грунтовый». «Море теплое?» — «Рядом». В Ялте у нас ходило маршрутное такси, при входе в которое была надпись: «Место для удара головой». Местные чиновники, по-моему, думали, что это инструкция…

Их чиновники, между прочим, переплюнули латышских. Если в Латвии к любой мужской фамилии присоединяется буква «с» (хотя в любом учебнике по языку любой страны сказано, что фамилии не переводятся), то на Украине пошли дальше. Мои друзья назвали сына Августом. Так его имя в паспорте записали как Серпень (в переводе с. укр. — «август»). Латышские националисты могут обзавидоваться…

Автоинспекция у них называется ДАI. Сразу хочется восклицательный знак поставить, чтобы уж совсем никто не сомневался в повелительном наклонении или намерениях.

…Или, представьте себе: деревня забытая, дома покосились, все серенькое. Ходят в сапогах и тулупах бабуськи, у которых жизнь началась с войны, а закончилась перестройкой. Ничего они не видели — ни мужиков, ни достатка. Только тулупы.