Дуайт Эйзенхауэр - Крестовый поход в Европу

Насколько мне известно, мудрость плана использовать всю нашу мощь против Германии и ее союзников в Европе, прежде чем начинать кампанию против Японии, никогда не подвергал сомнению ни один подлинный исследователь стратегии. Однако было достаточно легко констатировать эту цель как принцип, но трудно и в этом была вся загвоздка — разработать действительно осуществимый план на основе этой идеи и обеспечить его одобрение военными штабами двух стран.

Основные планы вторжения в Европу начали медленно вырисовываться в военном министерстве в январе и феврале 1942 года. Как всегда, время было самым острым фактором при решении всей этой проблемы. И тем не менее везде мы сталкивались с задержками. Не было никакого смысла сетовать на неподготовленность. В этом состоит особенность военных проблем, всегда связанных только с суровой действительностью; вопросы должны быть доведены до элементарной простоты, а ответы должны быть ясными и конкретными. Повсюду требовались люди и материалы. Волна японской агрессии тогда еще не набрала в полной мере всю силу, и все то, что мы могли использовать в Соединенных Штатах, должно было быть направлено в юго-западную часть Тихого океана, чтобы предотвратить там полный крах. Помимо сохранения воздушных и морских коммуникаций с Австралией, мы должны были любой ценой удержать индийский бастион, в противном случае немецкие и японские войска соединились бы через Персидский залив. Предотвращение этой катастрофы стало главной заботой нашего английского партнера.

Перспектива, когда две индустриальные империи — Япония и Германия — будут свободно распоряжаться огромными ресурсами каучука, нефти и прочих природных богатств Голландской Индии, настраивала на мрачные размышления. Разумеется, нужно было удержать за собой Ближний Восток: если он падет и немецкие подводные лодки получат возможность прохода через Красное море в Индийский океан, то вряд ли Индию можно будет сохранить. К тому же ближневосточная нефть являлась крупным призом.

В конце зимы 1941/42 года подводная война немцев в Атлантике достигла почти вершины эффективности.

Каждый месяц мы десятками теряли корабли, в том числе драгоценные танкеры. В марте 1942 года потери союзников и нейтральных стран в Атлантике и Арктике составили 88 судов общим водоизмещением 507502 тонны. В течение мая 1942 года, когда было потоплено 120 судов союзников и нейтральных стран в тех же водах, Соединенные Штаты понесли самые тяжелые потери в торговом флоте по сравнению со всеми другими месяцами войны — 40 судов. Некоторое время даже наши жизненно важные морские коммуникации с Южной Америкой находились под угрозой. Потребности в морских перевозках были исключительно большие, нам требовались одновременно все типы боевых кораблей, грузовых судов и судов для перевозки личного состава.

Мы уже усвоили, что только одна авиационная мощь не может обеспечить полную победу, так же как и крупная победа невозможна без обеспечения господства в воздухе. Следовательно, потребность в огромном количестве самолетов конкурировала со всеми прочими потребностями — в морских перевозках, орудиях, танках, винтовках, боеприпасах, продовольствии и обмундировании, в строительных материалах — одним словом, во всем том, что составляет военную мощь страны.

Несмотря на огромный недостаток материальных ресурсов, мы делали все возможное, чтобы приостановить натиск наших противников. Однако вместе с тем при составлении наших планов на достижение победы мы должны были заглядывать далеко вперед, когда наличие самолетов, кораблей, транспортных, десантно-высадочных судов и боевых сухопутных соединений позволит нам перейти в наступление и материально обеспечивать его. Таким образом, задуманный план вторжения в Европу должен был приобретать свои первоначальные очертания с учетом этой пока еще неясной перспективы.

Планы на будущее не могли пользоваться приоритетом по сравнению с потребностями текущего дня. В отчаянных усилиях спасти Голландскую Индию и Сингапур в конце декабря 1941 года из Индии на Яву был направлен генерал Арчибальд Уэйвелл, чтобы стать там первым союзным командующим. Объединенный англо-американский штаб в Вашингтоне тщательно разработал директиву создания этого командования в надежде, что совместные усилия могут породить чудо. Чуда у Уэйвелла не получилось.

Тем не менее при составлении этой директивы был получен ценный опыт. Впервые перед нами встала конкретная задача сформулировать положение о верховном командующем, которое обеспечивало бы как его полномочия в войсках, так и соблюдение фундаментальных интересов каждой участвующей страны. Мы сочли необходимым тщательно рассмотреть порядок обжалования и действий верховного командующего, и пределы его прав по руководству боевыми операциями, а также в отношении деятельности других видов вооруженных сил. Большое значение имела выработка процедуры, которой следовало придерживаться в случае возникновения серьезных разногласий. Мы еще в полной мере не оценивали суть союзного командования.

Никакое письменное соглашение о создании объединенного командования не сможет противостоять националистическим соображениям, если одна из договаривающихся сторон оказывается перед лицом бедствия, назревающего вследствие поддержки решений верховного командующего. Каждый военный руководитель в действующих войсках обладает прямой дисциплинарной властью над всеми подчиненными ему войсками своей национальности; любое неповиновение или иное нарушение наказуемо такими мерами воздействия, какие он сочтет нужными, включая отдачу нарушителя под суд военного трибунала. Однако любое государство не может предоставлять такие полномочия и права отдельному лицу другой страны. Только уверенность в нем может создать столь прочный авторитет союзному командующему, чтобы у него никогда не возникало тревоги по поводу отсутствия этой юридически фиксированной власти.

Успех принципа объединенного командования в конечном счете зависит от личности; государственные деятели, генералы, адмиралы и маршалы авиации — даже народы союзных стран — должны выработать в себе веру в концепцию единого командования, уметь признавать военную организацию и ее руководителя, которые претворяют в жизнь этот принцип. Никакие обязывающие инструкции, законы или обычаи не применимы ко всем компонентам, составляющим единое командование; только высокоразвитое чувство взаимного доверия может разрешить эту проблему. Возможно, что эта истина применима и в мирных условиях.

В течение первой военной зимы известия, поступавшие из восточно-индийского региона, были одно хуже другого, а военно-морской флот не располагал достаточными силами, чтобы предпринять крупную операцию. Каждое транспортное и грузовое судно, которое оказывалось в нашем распоряжении, немедленно отправлялось в юго-западную часть Тихого океана. Но этих судов было так мало!