Кондратий Биркин - Мария Медичи, королева-правительница. Детство Людовика XIII

«Государь, я сдержал свое слово. Я могу служить интересам вашего величества, выставив шесть тысяч пешего и восемь сот конного войска. Я поведу их, куда будет угодно приказать вашему величеству. Ожидаю, чтобы вы указали мне место, где мне находиться и служить вам. Заранее соглашаюсь на все условия, лишь бы Франция признала меня верным слугою вашего величества».

Эта поездка ради пользы всего дела только пуще его усложнила, чтобы не сказать, испортила. Мария Медичи, Ришелье и даже Леонора Галигаи ухаживали за Альбертом де Люинем, привлекая его на их сторону. Альберт ненавидел маршала, и в угоду ему недавние его единомышленники (даже жена!) оказывали ему обидное пренебрежение. Обе стороны хлопотали об утверждении королевской власти в руках короля Людовика XIII.

– Души и не щади олигархов, – говорила ему Мария Медичи, – они главная помеха самодержавию!

– Избавьтесь от опеки вашей матери, – говорил де Лю-инь, – изгоните итальянцев, и только тогда вы будете самодержавным королем!

Людовик XIII, видимо, склонился на последнее. На тайных своих совещаниях с де Люинем он только затруднялся в выборе средств к избавлению себя от маршала д'Анкра: арест, отдача под суд и казнь или тайное убийство? Де Люинь советовал последнее, да и собственное сердце короля подсказывало ему, что это средство – вернее. За выбором исполнителя королевской воли остановки быть не могло – подобного рода поручения исполняются всегда с удовольствием и охотников являются десятки. Выбор де Люиня пал на гвардейского капитана Витри де Опиталя; наградою за убийство маршала д'Анкра капитану был обещан маршальский жезл… Цена хорошая! Витри, подозревая, не личная ли ненависть руководит Альбертом де Люинем, потребовал у него письменного королевского повеления; Альберт подал ему и это, и патент на звание маршала в случае успеха. Тогда капитан не мог прийти в себя от недоумения… Он знал маршала д'Анкра за усерднейшего слугу короля и за заклятого врага мятежных олигархов. И этого самого человека король приказал убить, как бешеную собаку?

Впрочем, особенно долго не задумываясь над разрешением этого странного вопроса, Витри сообщил о данном ему поручении под строжайшим секретом своим родственникам Дюайле, Неркану и Бюрнонвиллю. Убить маршала положено было в стенах Лувра. Этот разговор короля против своего подданного был замышлен в половине апреля 1617 года и дней через десять был приведен в исполнение.

Утром 24-го числа маршал д'Анкр вышел из своего дворца в предместии Сен-Жермен и отправился в Лувр. Новый мост тогда еще строился, и маршал пошел к перевозу у Нельской башни. За ним следовал отряд телохранителей из двадцати четырех человек. Переехав через Сену на барке, маршал вошел в новые ворота луврского дворца. На лестницу вел коридор, замыкавшийся дверьми на обоих концах; в этом коридоре находилась еще дверь, которая вела в караульную швейцарцев, и тут-то притаился капитан Витри со своими тремя сообщниками. За поясом у наемного убийцы был приказ об аресте маршала, а за пазухой патент на наследование его звания. Д'Анкр шел впереди, телохранители поодаль за ним… Пропустив его в коридор, Витри захлопнул дверь перед его спутниками и заложил его засовом; потом, схватив маршала за правую руку, капитан крикнул:

– Именем короля я вас арестую…

– Друзья! Ко мне… – начал было маршал, но в эту минуту Витри пистолетным выстрелом в упор размозжил ему череп. За этим выстрелом последовали еще три, в сердце и в живот. Бывший тут алебардист проколол ему левый бок, но маршал был уже мертв.

Застрелив д'Анкра, Витри воскликнул: «Да здравствует король!» – и ему отвечал конный отряд, выстроившийся во дворе Лувра. Тело убиенного лежало на плитах коридора, а Людовик XIII между тем принимал поздравления своих приближенных с освобождением от ненавистного попечителя. Сохранилось предание, что при первом известии об убиении маршала д'Анкра король бросился на шею к Альберту де Люиню, говоря ему:

– Благодарю тебя! Вот первый день настоящего моего владычества.

Так понимал слабоумный сын Генриха IV власть королевскую. Ему удалось убить человека из-за угла, и это злодейство он считал подвигом и первым дебютом своего владычества. Жалкий идиот!

Весть об убиении маршала произвела на его недавних сообщников: на Марию Медичи, на его жену и на Ришелье – самое слабое впечатление. Королева сначала прослезилась, сказав, что после семилетнего царствования ей приходится снизойти с престола и чуть ли не запереться в монастыре; потом она одобрила мероприятие короля: если он приказал убить маршала, стало быть, так и следовало. Кто-то из присутствовавших попросил ее сообщить Леоноре об убийстве ее мужа.

– Боитесь сказать ей, – крикнула королева с досадою, – так спойте! Покорнейше прошу об этих людях больше мне не говорить… Я… я с давних пор советовала им убираться в Италию!

Супруга маршала не проронила о нем ни слезинки. «Я всегда говорила ему, что его непомерная гордость не доведет до добра!» – вот что сказала она при вести об убийстве мужа.

Затем она поспешила зашить в свой матрац наличные деньги, брильянты и драгоценности и, растянувшись на нем, ожидала своей участи, по всей вероятности, незавидной.

Ришелье, внутренне, может быть, жалея смельчака, которому был обязан своим возвышением, отправился к Альберту де Люиню и рассыпался в похвалах его высоким дарованиям и умению избавить короля от докучливого руководителя.

Карманы убитого маршала были обысканы, и в них найдено было до двух миллионов ливров векселями на иностранные банки. Эта добыча по праву победителя досталась его величеству королю Людовику XIII. Им же немедленно выдано было приказание об аресте вдовы маршала и конфискации всего их имущества. Исполнителем монаршей воли был все тот же герой де Люинь, перед которым трепетал теперь весь двор, или, правильнее сказать, королевская дворня. Обнаженный труп недавнего временщика, наскоро похороненный на бедном приходском кладбище, был вырыт из могилы яростной чернью и истерзан на куски… Отряд гвардейцев отправился во дворец маршала за его вдовою.

Посланные нашли Леонору Галигаи в постели, будто бы сраженную тоскою по убиенном муже, а на самом деле для охранения зашитых в матрац драгоценностей. На приглашение капитана мушкетеров встать и следовать за ним в Бастилию вдова маршала сначала отвечала грубым отказом, потом мольбами, наконец, бранью и угрозами. Ее принуждены были схватить силою, и эта женщина, еще вчера обладавшая миллионами, женщина, перед которой еще так недавно преклонялся весь двор, теперь полунагая, нищая была повлечена в Бастилию и ввергнута в секретный каземат. Сюда одна из ее горничных прислала ей две сорочки, а сын – горсть мелкой монеты.