Евгений Соловьев - Иван Гончаров. Его жизнь и литературная деятельность

Гончаров хворал уже давно и еще в середине 70-х годов жаловался, что «пришла старость со всеми ее невзгодами и придется вскоре умирать». В письме к Писемскому (8 апреля 1873 г.) он упоминает, между прочим, что ему не до смеха: «Я давно на тот свет хочу». Еще раньше он писал тому же Писемскому: «Я лежу в углу, как зверь: в дурную погоду страдаю бессонницей, приливами крови к голове, и во всякую другую вообще – хандрою и старостью».

По поводу приливов крови к голове Гончаров советовался с разными светилами медицины и жаловался, что никто не может определить причины болезни. Одна знаменитость утверждала, что приливы происходят от малокровия, другая – что от полнокровия. Первая знаменитость советует ехать за границу на воды, где крови прибавляется, другая – на такой курорт, где крови убывает. «Черт их знает, – сердито заканчивает Гончаров свое письмо, – а только скучно это, да и вообще все, вместе с погодой – отвратительно».

«Не браните меня за бирючий образ жизни, – пишет в другой раз Гончаров, – это от болезни или, вернее, от болезней. С ними ладить не под лета и не под силу. Ложась спать, я никогда не знаю, когда засну: в 2, 3 или 5 часов, – чаще всего засыпаю под утро; поэтому день у меня пропадает. Старость и климат».

Он постоянно жаловался на неловкость в руке и на шум в голове. «Точно самовар кипит», – говорит он. Это мешало ему писать, а диктовать привычки не было.

Когда здоровье еще позволяло, Гончаров любил гулять пешком, но «только не до усталости». Любимыми местами его прогулок были Летний сад и Невский проспект. С руками за спину, слегка покачиваясь и сильно задумавшись, ходил он взад и вперед. Дворники и лавочники знали его под именем «генерала из писателей». В последние же годы он почти не показывался на улице.

Изредка он навещал своих знакомых, но всегда говорил мало, неохотно. В нем не было и следа тургеневской общительности. Не поощрял он и талантов. Я лично помню, как однажды он жестоко поморщился, когда ему предложили прочесть рукопись начинающего поэта. Он отговорился тем, что плохо видит. «Ну так выслушайте, пожалуйста, Иван Александрович», – приставали к нему. «Ох, и слышу плохо», – чуть не застонал старик, боясь, что на сей раз ему, пожалуй, не отделаться. Но судьба ему улыбнулась.

К газетам, к современности относился он индифферентно. Сатурналии всероссийского прогресса и регресса, всегда неожиданные и в большинстве случаев необъяснимые, мало тревожили его. Он не принадлежал ни к тем, кто «праздно ликует» по поводу всего новенького, ни к тем, кто собственным своим лбом хочет непременно удержать историю. Он не злоупотреблял даже принципами постепеновщины, в чем его иногда упрекали, но несомненно желал больше последовательности и порядка в ходе истории.

Боялся ли он приближающейся смерти, которая нет-нет да и дышала на него во время приступов болезни?

Степень оптимизма писателя лучше всего определяется его отношением к смерти. Как же Гончаров относится к смерти? Он почти о ней не думает. В «Обыкновенной истории» ему пришлось говорить о том, как умерла мать Александра Адуева – главного героя повести. Эта женщина – живой, яркий характер и занимает важное место в романе. Сын присутствует при смерти. А между тем о кончине ее два слова: «Она умерла!» Ни одной подробности, ни одного ощущения. Заметьте, что Гончаров писал в эпоху, когда ужас смерти составлял один из преобладающих мотивов литературы.

«В счастливой Обломовке смерть – такой же прекрасный обряд, такая же идиллия, как и жизнь. Это, кажется, та самая безболезненная, мирная кончина живота, о которой молятся верующие». Адуев во втором своем периоде примиренья с жизнью рассуждает так: «Не страшна и смерть: она представляется не пугалом, а прекрасным опытом. И теперь же в душу веет неведомое спокойствие ».

Для Гончарова «неведомое спокойствие» наступило 15 сентября 1891 года.

Источники для биографии Гончарова очень незначительны. Главнейшие данные о жизни знаменитого писателя можно почерпнуть в автобиографических статьях самого Гончарова, помещенных в полном собрании его сочинений, в редких воспоминаниях близких к нему лиц, например, г-на Кони в «Неделе» за 1891 год, в немногих напечатанных письмах Гончарова и некрологах.

Николай Николаевич Трегубов (см. книгу В.А. Котельникова «Иван Александрович Гончаров», М., «Просвещение», 1993).

с листа (фр.).

хлыст, розга (лат.).

Так – в очерке «На родине»; прототипом Углицкому, упоминаемому здесь и далее, послужил А. М. Загряжский.

«Даже самая красивая девушка не может дать больше того, что у нее есть» (фр.).

«О, сударь, это моя страсть, но во время грозы мне всегда не по себе» (фр.).

Кроме небольшой статьи г-на Дриля в «Юридическом вестнике».

в зародыше (фр.).

Мастерская и удивительно тонкая оценка типа Чацкого дана Щедриным в «Молчаливых». Наш сатирик нарисовал конец жизни Чацкого – очень схожий с времяпрепровождением Обломова.

эмансипированная, т. е. раскрепощенная, женщина (фр.).