Андрей Каменский - Роберт Оуэн. Его жизнь и общественная деятельность

Приводим рассказ самого Роберта Оуэна о том, как он справился с этими трудностями.

“Я осмотрел все это до мельчайших подробностей, а также ознакомился с чертежами машин, составленными моим предшественником; они оказались чрезвычайно полезными для меня. Утром я приходил на фабрику первым и сам запирал ее вечером, унося с собою ключи. Я продолжал таким образом присматриваться к делу в течение первых шести недель, отвечая только утвердительно или отрицательно на вопросы, с которыми ко мне обращались, и не делая в течение этого периода никаких прямых распоряжений”.

Фабрика уже отличалась тогда своими высокими номерами, то есть тонкостью выделываемой бумаги; но Оуэну удалось в скором времени еще более усовершенствовать качество товара, благодаря чему, конечно, увеличился и самый оборот. Владелец хотя и редко бывал на фабрике, но пристально следил за успехами своего молодого управляющего, весьма понравившегося ему, кроме того, своими скромными манерами. Он вполне сознавал, насколько удачен был его выбор. По прошествии шести месяцев Роберт Оуэн получил первое приглашение от своего хозяина в его загородный дом, причем тот добавлял, что имеет сообщить нечто важное. Роберт повиновался, хотя не без смутных ожиданий чего-нибудь неприятного. Поэтому он был сильно поражен, когда Дринкуотер обратился к нему с такими словами:

– Мистер Оуэн, я послал за вами, чтобы сообщить вам о деле одинаково важном для нас обоих. Я следил за вашими действиями и очень доволен всем, что вы сделали. Теперь я хочу, чтобы вы согласились совсем остаться у меня. Я дам вам три тысячи рублей за этот год; и если вы решитесь остаться, то на следующий год я положу вам четыре тысячи рублей, а на третий – пять тысяч. К тому времени у меня подрастут два сына, и на четвертый год вы вступите в товарищество с ними и со мной и будете получать четвертую часть прибылей; вы сами знаете, какой суммы они могут достигнуть. Что вы скажете на мое предложение?

Конечно, Оуэну осталось только согласиться. Новый договор о будущем его участии в делах фирмы был тут же написан, и он повез домой в кармане его копию. Шел 1790 год, так что ему в это время еще не было двадцати лет. Такой невероятный успех, даже и по тогдашним меркам, конечно, обещал ему самую блестящую карьеру в будущем.

Дринкуотер при свидании дал ему все необходимые полномочия для усовершенствования дела. Как и раньше, Роберт Оуэн прикладывал все усилия, чтобы фабрика вырабатывала самые тонкие номера пряжи, причем ему приходилось обращать особенное внимание на качество покупаемого сырого материала – хлопка, так как требовались только самые лучшие и тонкие сорта; благодаря этому он получил такой навык в браковке сырья, что скоро стал считаться первым знатоком хлопка на английском рынке. Через год после своего поступления на фабрику, благодаря тщательному выбору сырого материала и сделанным им усовершенствованиям в машинах, Оуэн довел изделия фабрики до такого совершенства, что вместо № 120, считавшегося прежде самым тонким номером бумаги, он уже выделывал № 300 и выше, то есть число мотков бумаги (в каждом мотке тогда было по тысяче аршин), выходивших из одного фунта хлопка, увеличилось при нем более чем в два с половиною раза. За такую бумагу покупатели – особенно в кисейном деле – охотно давали на 50 % дороже обыкновенной цены, причем фабрика не успевала выполнять всех поступавших заказов. На товаре, выходившем с фабрики, Оуэн выставлял свое имя. О тех барышах, которые Роберт Оуэн тогда давал своему хозяину, можно судить по следующему расчету, приведенному в его записках. Он платил пять шиллингов за один фунт хлопка, из которого выделывалось 250 мотков, а за них получал от фабрикантов около 100 рублей. Далее Оуэн прибавляет, что позже он довел это число до трехсот и выше; и если б в то время существовала прежняя цена, то мог бы выручить до 360 рублей за каждый фунт бумаги. Конечно, все эти номера остались далеко позади современной техники бумагопрядения; но зато теперь не существует и подобных цен. В 1789 году за кисею платили в английских лавках по девять шиллингов за ярд (менее аршина), а в 1857 году, когда Оуэн писал свои записки, эта же материя, но гораздо лучшего качества, стоила уже два пенса за ярд.

Благодаря богатству Дринкуотера его фабрика выдержала кризис 1792 года, разоривший многих из манчестерских фабрикантов; дела Роберта Оуэна тли хорошо по-прежнему и он был в самых лучших отношениях со своим хозяином, когда одно непредвиденное обстоятельство заставило его искать новое место.

У Дринкуотера была взрослая дочь, руки которой искал один очень богатый кисейный фабрикант. Предложение его было принято отцом, и дочь также согласилась выйти за него, хотя после некоторых колебаний. Честолюбивый жених стремился стать вместе со своим будущим тестем во главе коттон-лордов [4]округа и потому настаивал, чтобы обе фирмы соединились; договор о товариществе с Робертом Оуэном в этом случае был бы нарушен, ибо хозяевами соединенного дела могли быть только члены семьи. До Роберта Оуэна уже доходили слухи об этом, и поэтому, когда Дринкуотер пригласил его к себе, он захватил с собою и копию договора, который должен был войти в силу с будущего (1794) года. Хозяин прямо сообщил ему о желании жениха его дочери, просил назначить сумму вознаграждения за нарушаемый договор, а также определить те условия, на которых Оуэн согласен остаться директором фабрики.

– Вы получаете теперь, – сказал он, – пять тысяч рублей в год, и я согласен уплатить вам всякую назначенную вами сумму.

– Я захватил с собой договор, – отвечал независимый управляющий, вынимая бумагу из кармана, – и бросаю его в огонь, так как не могу участвовать в деле, где меня не желают; конечно, при новых обстоятельствах я не могу также остаться вашим управляющим, ни на каком жалованье.

Договор тут же сгорел в камине, и Оуэн возвратился в Манчестер, обещая только не оставлять фабрику до назначения ему преемника.

Новая промышленная эра. – Время ручного труда. – Система домашнего производства. – Старая промышленность Англии. – Сельские мастерские. – Государственные расходы на бедных. – Мелкие водяные фабрики. – Период великих изобретений. – Аркрайт и Кромптон. – Паровая машина и сделанный ею переворот. – Новый строй и новые условия труда. – Фабричные дети. – Доклад о быте фабричных д-ра Персиваля. – Его историческое значение. – Участие в нем Роберта Оуэна. – Зло, внесенное новым фабричным строем. – Роберт Оуэн останавливается на своей будущей деятельности

1770 год, почти совпадающий с годом рождения Роберта Оуэна, может быть принят как начало новой эры в развитии английской промышленности. Старая система отжила свое, и в течение последующих двадцати лет, до 1790 года, произошел громадный промышленный переворот, целая мирная революция, по значению своему может быть не уступающая и французской, – когда, под влиянием великих изобретений Уатта, Аркрайта и других, рухнул старый порядок и на смену ему явился наш современный индустриализм, или фабричная система крупного производства. Чтобы ясно представить себе, насколько резок контраст между строем промышленной жизни, господствовавшим до 1770 года, и сменившим его новым укладом, на фоне которого протекала жизнь Роберта Оуэна, нам придется коснуться и того, и другого, и особенно тех перемен в жизни работника, которые произошли в течение такого краткого промежутка времени под влиянием уже названных великих изобретений.