Мария Ватсон - Фридрих Шиллер. Его жизнь и литературная деятельность

В этот период Шиллер написал на смерть младшего фон Ховена элегию, озаглавленную «Над свежей моги лой», – одно из немногих юношеских произведений, которые автор включил потом в полное собрание своих сочинений. Тогдашнее настроение поэта излилось, впрочем, наиболее многосторонне и полно в другом его произведении – драме «Разбойники». Как только ему удавалось написать новую сцену, он тотчас же декламировал ее товарищам, восторгавшимся его произведением.

Между тем настало время выпуска из академии, и Шиллеру предстояло повторить неудавшуюся перед тем попытку, то есть написать новую диссертацию. Эта последняя – «Опыт о связи животной стороны человеческой природы с его духовной стороной» – была одобрена профессорами и даже удостоилась чести, выпадавшей на долю только лучших работ, быть напечатанной.

Таким образом, 14 декабря 1780 года поэт простился с учебным заведением, в котором провел восемь лет и откуда увез с собою диссертацию свою и второй, еще более блестящий документ развития своих духовных сил – драму «Разбойники».

При выпуске его назначили лекарем в гарнизонный гренадерский полк в Штутгарте, с жалованьем в 18 гульденов в месяц.

Жизнь Шиллера в Штутгарте. – Луиза Фишер. – Появление «Разбойников» в печати. – Контакты со Шваном и Дальбергом. – Успех драмы на сцене в Мангейме. «Антология» и «Вюртембергский реперториум». – Арест Шиллера и решение спастись бегством. – Новая драма «Фиеско». – Приезд в Мангейм и разочарование. – Путешествие во Франкфурт и Оггерсгейм. – «Коварство и любовь» и переделка «Фиеско». – Отъезд в Бауернбах. – Знакомство с Рейнвальдом и несчастная любовь к Шарлотте фон Вольцоген. – Неожиданное предложение Дальберга. – Шиллер при театре в Мангейме. – Его болезнь. – Успех «Коварства и любви»

В Штутгарте Шиллер поселился вдвоем с академическим товарищем лейтенантом Капфом в небольшой комнате, снятой им у вдовы капитана Луизы Фишер. Тотчас же вокруг него собрались его друзья – Шарфенштейн, Петерсен, Ховен, Конц, а некоторое время спустя – молодой музыкант Штрейхер. Последний восхитился «Разбойниками», пожелал познакомиться с их автором и с тех пор сделался завсегдатаем у Шиллера и одним из наиболее преданных и близких его друзей. В маленькой, сильно накуренной комнате поэта почти всегда стоял шум, слышался громкий смех и голоса. Сам Шиллер не прочь был поиграть в карты или в кегли и охотно выпивал с друзьями бутылку-другую пива. Два или три раза ему случалось выпить больше чем следовало, и сейчас же скороспелая городская молва поспешила зачислить его в разряд кутил. Дружба его с хозяйкой, 30-летней, вовсе не обладавшей красотой блондинкой и матерью двоих детей, тоже подвергалась немалым толкам и пересудам. Некоторые биографы полагают, что пламенные оды к Лауре, помещенные Шиллером в его «Антологии» в 1782 году, вызваны действительно чувством его именно к Луизе Фишер. Разбираться в этом вопросе теперь, через сто лет, не имея на то фактических данных, конечно, несколько трудно.

В то самое время как внешний образ жизни полкового врача давал столько пищи разнообразным слухам и сплетням, внутреннее его развитие и поэтическая деятельность продолжали быстро идти вперед. По выходе из академии поэт первым делом занялся окончательной обработкой «Разбойников» и решил напечатать их. Но где и как? Ни в Штутгарте, ни в Мангейме не нашлось издателя, который согласился бы за свой счет напечатать эту первую пробу пера начинающего писателя. Шиллеру оставалось одно: издать драму на собственные средства. С этой целью он занял под поручительство одного приятеля нужную сумму, и таким образом «Разбойники» увидели наконец свет Божий летом 1781 года. Появление драмы сделалось настоящим «литературным событием». Весь город всполошился; молодежь была в восторге, словно наэлектризована, а сторонники тогдашних порядков, предрассудков и понятий выходили из себя от негодования и страха. Так, по словам Гёте, одно очень высокопоставленное лицо сказало ему в Карлсбаде: «Если бы я был Богом, только что собравшимся сотворить мир, и предвидел, что в нем появятся „Разбойники“ Шиллера, я передумал бы, и мир не был бы сотворен». Трудно даже поверить теперь, до какой степени драма Шиллера проникла тогда во все слои общества. В Баварии, например, мальчики составили шайку разбойников, которая потому только не осуществилась, что один из малолетних Карлов Моров, прежде чем отправиться в Богемские леса, нашел нужным проститься с матерью.

Целый поток повестей и романов на мотивы разбойничьих похождений запрудил книжный рынок. И критика тоже взволновалась: с одной стороны, разносили в пух и прах автора «Разбойников», с другой – видели в нем чуть ли не немецкого Шекспира и осыпали его похвалами.

В течение четырех лет, с 18 до 21 года, писал Шиллер своих «Разбойников». Он работал по большей части ночью, потому что в академии нельзя было иначе. «Склонность к поэзии оскорбляла законы заведения, в котором я воспитывался, и противоречила планам его учредителя», – жалуется Шиллер, извещая о выходе своей «Thalia». Эти ночные занятия в академии вошли затем в привычку у Шиллера, и он потом уже всю свою жизнь предпочитал работать ночью.

Сюжет «Разбойников» навеян Шиллеру рассказом Шубарта, заключающим в себе историю двух враждебно настроенных братьев и напечатанным в «Швабском магазине» за 1785 год под названием «К истории человеческого сердца».

Несмотря на все промахи, преувеличения и ошибки, на взвинченность и неумелость, первый этот юношеский опыт Шиллера пользовался, да еще и теперь продолжает пользоваться, значительной популярностью. Великая тайна волновать сердца читателей и зрителей заключается в том, по словам Карлейля, чтобы сам автор был страстно увлечен и взволнован, когда писал свое произведение. Непосредственное, сильное впечатление, производимое пьесой, исходит из прикосновения к глубоко лежащим струнам человеческой души, к возвышенным порывам юности. Драма основана на самых естественных и самых древних нравственных противоречиях. Правда, поэт выражает эти чувства очень шумно и не зная границ, но пафос его не грешит пустой риторичностью, это настоящий трагический пафос, достигающий высшей точки, например, там, где страсть увлекает Карла Мора. По теме можно бы, пожалуй, драму Шиллера сравнить с «Королем Лиром», где, как и в «Разбойниках», есть убийство отца и брата. И тут, и там, собственно, мир внутренней нравственной сумятицы и неурядицы: брат идет против брата, сын – против отца, отец – против своего детища; и именно отвергнутое им детище является спасителем отца. Не только семейные отношения ослаблены в «Разбойниках»: тут все чисто человеческие отношения в глубине потрясены и разрушены.