Матвей Песковский - Барон Николай Корф. Его жизнь и общественная деятельность

От этой-то «тьмы вековой» и силился избавить барон Корф свою родину и родной народ, работая на их пользу бескорыстно, с самозабвением, с необычайным патриотическим увлечением. Общественная деятельность барона Корфа, считая со времени освобождения крестьян, продолжалась около 20 лет; но специальное, беспрерывное его служение делу народного образования продолжалось лишь около 17 лет, в том числе только пять лет в роли непосредственного земского деятеля; остальные же 12 – оставаясь не у дел, но, тем не менее, всегда заваленный спешным делом, всегда с волнением, заботами и думами из-за великого и насущного государственного дела – народного образования; всегда, наконец, с массой крупных и мелких неприятностей из-за этого же дорогого, поистине беззаветно любимого им дела. В этот-то 17-летний промежуток времени из-под пера барона Корфа вышло: восемь разного рода учебных пособий и руководств по начальному обучению, считая в том числе и классическую в своем роде книгу для народной сельской школы «Наш друг»; шесть брошюр и книг, имеющих серьезное общественное значение в школьном отношении. Сюда не входят еще «Посмертные записки» барона Корфа и довольно значительный ряд его статей, не имеющих непосредственного отношения к народному образованию и поэтому не вошедших в 14 его изданий, указанных нами и охарактеризованных выше.

Уже сама по себе эта литературная деятельность поражает своими размерами. К этому нужно прибавить еще очень большой, сложный и разнообразный труд, который выпадал на долю барона Корфа при непосредственном его участии в деле народного образования то в качестве народного учителя, то в роли экзаменатора и ревизора, то в роли туриста-обозревателя разного рода школ, то в роли руководителя учительских съездов. Нужно слишком любить дело, быть слишком преданным ему, чтобы проявить такую изумительную деятельность, оставаясь притом в роли частного лица. Как говорит сам барон Корф в своих «Записках», он остался до конца дней своих с тем же «чином титулярного советника», с каким был выпущен из лицея; товарищи же его по лицею достигли за это время высоких иерархических степеней, больших чинов и наград. Зато он создал большое и бессмертное в государственном отношении дело —разумную русскую народную школу и блестяще вписал свое имя на страницах нашего народного образования на вечные времена. Но, к несчастью, по обстоятельствам и условиям, при которых выпало барону Корфу работать, мало было только любви и преданности делу народного образования, а нужно было еще беспрерывно болеть и гореть душою за это дело, без устали бороться и бороться за него то с тьмою захолустного невежества, то с разного рода противодействиями. Это был человек, отмеченный яркой, пламенной искрою Божеского огня, который мог бы совершить великие и славные дела на пользу человечества, далеко шире той сферы, в которой суждено было ему работать. Но, к несчастью, те крайне ненормальные условия, в которых и при которых ему довелось все время работать, преждевременно привели его к полному «истощению жизненных сил», к смерти всего лишь на 50-м году от рождения, несмотря на его строгий и умеренный образ жизни. Смерть эту с полною справедливостью можно назвать сиротством русской народной школы, как это удачно выражено в речи, произнесенной одною из учительниц народной школы на кладбище при погребении Н. А. Корфа:

«Велика та скорбь, которую вносит в семью смерть любимого человека! Но бывает смерть, которая разливает скорбь, переходящую за пределы семьи и охватывающую всех, кто был знаком с нравственным обликом покойного, на ком деятельность его отразилась лучом света и тепла. Такую скорбь вносит в душу нашу смерть Николая Александровича. Создатель и сберегатель новой русской народной школы, он всю жизнь посвятил ей; и всякий, кто сочувствовал делу народного образования, находил в нем нравственную поддержку, дружеский совет, слово ободрения.

Полный любви к людям и веры в лучшее будущее, он согревал этою любовью, вносил эту веру в сердца всех, кому приходилось встречаться с ним. И мы, собравшиеся здесь учительницы народной школы, мы, которых он считал своими друзьями, как считал своим другом каждого, кто работал с ним на одном поприще, – мы не можем не вспоминать при этом последнем нерадостном свидании нашем, каким любящим наставником и другом он был для нас при каждом свидании, как умел пробуждать новые силы на дальнейший труд. И на нашу же долю выпало горькое утешение приветствовать его в последний раз среди нашего кружка, проводить его в последний далекий путь, с которого он уже не вернется к нам, не скажет нам своего дружеского, ободряющего слова. Но как драгоценное наследие он оставил нам свое завещание: высоко держать знамя народного образования, – знамя, на котором начертано: любовь к людям, труду и вера в благотворные результаты этого святого труда. Завещание не длинное, но полное глубокого смысла, и мы сохраним этот завет! Прощай же, дорогой учитель наш, учитель русского народа! За свет, который ты вносил в нашу жизнь, пусть память твоя будет окружена ореолом света до тех пор, пока существует народная школа, пока любовь к людям и вера в добро и правду будут находить отголосок в наших сердцах».

Как велико для нас значение потери в лице барона Н. А. Корфа, «оберегателя» русской народной школы, это мы продолжаем чувствовать до настоящего времени… Пока был жив барон Корф, несравненно чище, яснее была самая идея народного образования, выше было общественное внимание к нему и несравненно энергичнее самый ход деятельности. Именно со времени смерти этого великого, беспримерно энергического общественного работника и ведут свое начало те кривотолки и извращения в области народного образования, на которые указано в начале этого очерка и за которые в пору деятельности барона Корфа прямо-таки краснели, стыдясь даже высказывать их вслух, а тем более – в печатной форме. Сильно же, значит, должно было засориться наше общественное сознание со времени смерти барона Н. А. Корфа, если дерзость доходит даже до того, что в печатной форме возводится чуть не в идеал та самая «самобытная» народная русская школа, ради избавления России от которой барон Корф работал с таким самозабвением и самоотвержением.