В. Фаусек - Карл Линней. Его жизнь и научная деятельность

Родители Линнея. – Учение в школе. – Линней в университете. – Нужда. – Покровители Линнея. – Лапландское путешествие. – История с Розеном. – Дочь доктора Мореуса .

Карл Линней, знаменитый шведский естествоиспытатель, родился в Швеции, в деревеньке, Розгульт, 1 (13) мая 1707 года. Он был незнатного рода, предки его – простые крестьяне; отец Ниле Линнеус, был бедным сельским священником. На следующий год после рождения сына он получил более выгодный приход в Стенброгульте, где и протекло все детство Карла Линнея до десятилетнего возраста.

У людей с выдающимися талантами их прирожденные или рано развившиеся наклонности обнаруживаются обыкновенно в самом юном возрасте, в младенчестве: так это было и у Линнея. Страстная любовь к изучению природы не только проявлялась в нем с самого раннего детства, но и послужила источником немалых горестей для даровитого ребенка.

Его отец был большим любителем цветов и садоводства; в живописном Стенброгульте он развел сад, который вскоре сделался первым во всей провинции. Этот сад и занятия отца сыграли, конечно, немалую роль в душевном развитии будущего основателя научной ботаники. Мальчику отвели особый уголок в саду, несколько грядок, где он считался полным хозяином; их так и называли – «садиком Карла». Ему было не больше восьми лет, когда он разводил в своем садике все те виды растений, которые росли в саду отца; не довольствуясь этим, он пересаживал в свой садик нравившиеся ему цветы и растения из окрестных полей и рощ.

Отцу, вероятно, приятно было видеть, что сын унаследовал его любимую наклонность; но он смотрел на это как на забаву, – нужно было учить Карла, нужно было подумать о хлебе насущном и готовить мальчика к практической деятельности. Отец и мать пришли к согласию, что Карл будет пастором, и стали готовить его к духовной карьере. С этого времени начинаются мытарства маленького Линнея, мытарства, через которые ему долго пришлось проходить. Как у большинства великих людей, история его молодости есть история тяжелой и ожесточенной борьбы с обстоятельствами; как у всех сильных людей, борьба эта не могла задавить его душевных стремлений; она развила в нем характер и энергию духа и из бессознательных детских наклонностей выработала страстную преданность науке.

Когда мальчику минуло десять лет, его отдали в начальную школу в городке Вексие; школьные занятия даровитого ребенка шли плохо; он продолжал с увлечением заниматься ботаникой, а приготовление уроков было для него последним делом. Впрочем, начальник этой школы был сам любителем растений и благосклонно относился к «маленькому ботанику». Зато плохо пришлось ему, когда семнадцати лет он перешел в гимназию в том же городке: математикой и физикой он занимался охотно, но терпеть не мог латыни и не хотел ей учиться. Учителя за это считали его глупцом. Здесь повторилась история, нередкая и в наше время. Школьный педантизм обыкновенно не ладит с истинным дарованием и не умеет его оценить: «хорошие ученики» в школах обыкновенно – золотая посредственность, ведь юноши одаренные могут с успехом и увлечением заниматься только такими предметами, внутренний смысл которых им понятен. Самодовольные и ограниченные педагоги не раз выдавали неодобрительные аттестаты ученикам, которые не могли у них учиться единственно потому, что были от природы умнее своих учителей. То же случилось и с Линнеем; когда его отец приехал в Вексие и пошел в гимназию узнать об успехах сына, который учился там уже два года, ему сказали, что сын его – неспособный мальчик, ученье его не идет, и пастор из него, наверное, не выйдет; лучше было бы, если бы отец отдал его в обучение мастерству – к столяру или сапожнику.

Этот отзыв и дружественный совет почтенной коллегии жестоко огорчил и обидел бедного пастора, и, надо думать, Линнею досталось на этот раз за его безрассудную любовь к ботанике (ею он продолжал заниматься беспрерывно). Отец собирался уже взять юношу из гимназии и последовать совету гимназического начальства, но случай столкнул с добрым и порядочным человеком, который отговорил его от этого намерения и таким образом спас Карла. Это был местный врач Ротман; он был хорошим приятелем начальника той школы, где Линней начал свое учение, и от него знал об исключительной наклонности и дарованиях мальчика. Выслушав горькую жалобу отца, доктор сказал ему следующее: «Действительно, учителя, вероятно, правы, что из вашего Карла не выйдет толковый пастор; но я, со своей стороны, думаю, что из него выйдет знаменитый врач; а врач, в конце концов, не хуже проповедника заработает себе на пропитание». Ротман не ограничился добрым советом, а предложил отцу взять его сына к себе и лично надзирать за его ученьем.

Карл, со своей стороны, стал горячо просить отца оставить его в гимназии, и отец согласился. Но мать его долго не могла примириться с мыслью, что не увидит своего старшего сына на церковной кафедре; наконец она утешилась тем, что перенесла свои надежды на младшего сына, родившегося на одиннадцать лет позднее Карла, Это был единственный брат Линнея; он впоследствии действительно сделался пастором и унаследовал место своего отца в Стенброгульте. Кроме него, у Линнея было еще три сестры.

У Ротмана занятия «неуспевающего» гимназиста пошли лучше; доктор начал его понемногу знакомить с медициной и даже – вопреки отзывам учителей – заставил полюбить латынь. Для этого он не стал его держать над грамматикой и вместо Корнелия Непота и Цицерона дал ему Плиния. В сочинениях Плиния заключается целая энциклопедия естествознания древнего мира; молодой натуралист принялся с жаром за их изучение, и скоро скучная и трудная латынь стала ему легкой и веселой.

В XVIII веке латинский язык был международным языком всего ученого мира; изучая Плиния, Линней выучился и сам писать по-латыни и впоследствии писал не только свои сочинения, но и частные письма на этом языке, по обычаю своего времени; но на его латинском остался навсегда отпечаток слога Плиния, его главного учителя. Впрочем, знатоком этого языка он не сделался и писал с ошибками.

Кроме Плиния, Линней познакомился также у Ротмана с сочинениями Турнефора, первого ботаника того времени, и стал изучать растения по его методу.

В гимназии, вероятно, были удивлены неожиданным преуспеванием этого бездарного ученика и, кажется, продолжали относиться с недоверием к успехам, достигнутым «не по их методу». По крайней мере, когда он в 1727 году окончил гимназию, ректор ее, Крон, в свидетельстве, выданном Линнею для поступления в университет, поместил следующую витиеватую аттестацию: