Матвей Песковский - Александр Васильевич Суворов. Его жизнь и военная деятельность

Бой велся с ожесточеннейшим упорством с обеих сторон. По нескольку раз возобновлялись атаки, но, после временного успеха, обыкновенно отбивались, кроме одного неприятельского крыла, где была одержана уже полная победа. Страшный зной истомил войска, так что некоторые падали от расслабления и жажды; даже легкораненые умирали от изнурения. В первом часу Суворов прекратил бой, чтобы дать войскам отдых. После двухчасового отдыха и подкрепления сил, в 3 часа дня вновь завязался бой с еще большим ожесточением и напряжением сил с обеих сторон, причем вся французская артиллерия, помещенная на высотах, открыла адский огонь. Но теперь Суворов получил подкрепление в 8 тысяч человек, благодаря чему союзные войска после упорнейшего и кровопролитного боя тоже взобрались, наконец, на высоты и даже зашли в тыл неприятелю. В 6 часу вечера началось отступление французов, вскоре обратившееся в бегство по всем направлениям. Их гнали, рубили, забирали в плен целыми группами. Только наступившая ночь положила конец этому. Войска, истомленные более чем полусуточным беспрерывным и упорным боем, заночевали на самом поле сражения.

Государь почтил Суворова рескриптом в самых лестных выражениях о том, что он как главнокомандующий “поставил себя выше награждений”. Но государь все-таки нашел награду, притом самую лестную для фельдмаршала. Высочайше повелено, чтобы все войска даже в присутствии государя отдавали Суворову воинские почести, следующие по уставу только особе императора.

Всеобщее прославление Суворова. – Вероломство и предательство Австрии. – Швейцарская экспедиция как сплошной победный путь. – Победа над французами и над коварством австрийцев. – Возвращение в Россию. – Опала. – Смерть

Победа при Нови изумила всю Европу, придала имени Суворова еще больший блеск, сделала его всесветной знаменитостью, предметом всеобщего изумления и даже благоговения всей антиреволюционной Европы. Сардинский король Карл-Эммануил, например, сделал Суворова “великим маршалом пьемонтских войск и грандом королевства, с потомственным титулом принца и кузена короля”. Турин поднес Суворову золотую шпагу, осыпанную драгоценными камнями, с благодарственной надписью. Асти, где поселился Суворов и провел три недели после окончательного разгрома французов при Нови, сделалось в некотором роде местом паломничества. Туда являлись не только путешественники, но и люди, нарочно прибывшие, чтобы взглянуть на непобедимого полководца, побеседовать с ним, пожать ему руку. По поводу отличий, пожалованных Карлом-Эммануилом, Павел писал:

“Через сие вы и мне войдете в родство, быв однажды приняты в одну царскую фамилию, потому что владетельные особы между собой все почитаются роднею”.

Помимо Италии и России, в Англии тоже Суворов был первой знаменитостью эпохи, любимым героем. Кроме ежедневно появлявшихся газетных статей о нем, выходило очень много особых брошюр серьезного и юмористического характера, жизнеописаний, карикатур и прочего. Выдумывание особых “суворовских” пирогов, причесок, шляп и прочего доказывает, что имя Суворова в Англии было предметом выгодной моды и спекуляции. В честь его в театрах пели стихи, за обедом ежедневно провозглашали тосты во дворцах, ресторанах и хижинах. Его изображения получили повсеместное распространение в Европе.

Но чрезвычайно резкое исключение представляет в этом отношении Австрия. Она больше всех была обязана Суворову – и игнорировала его заслуги. Даже и для кричащей победы при Нови не было исключения. Венский кабинет не только отнесся к ней со своей обычной напускной холодностью, но сделал даже и возмутительную дерзость, послав Суворову “повеление”, в котором доказывалась “бесцельность” победы при Нови. Это сделано с целью оскорбить Суворова, чтобы скорее избавиться от него, так как его присутствие мешало захвату чужих земель. В этих видах Австрия “подстроила” соглашение союзников, чтобы в Италии оставались только австрийские войска, русские же перешли бы в Швейцарию. Стараясь как можно скорее запрятать русскую армию в Швейцарию, австрийцы, вместе с тем, обставили ее такой системой вероломства и предательства, которая обрекла армию на самые ужасные бедствия во все время пребывания ее в Швейцарии.

Согласно, например, новому распределению союзных войск, в Швейцарию, ранее прибытия туда войск Суворова, должен был вступить корпус Римского-Корсакова (около 30 тысяч человек). Находившиеся же в Швейцарии австрийские войска под начальством эрц-герцога Карла, обязаны были вовсе очистить Швейцарию от французов и ни в каком случае не уходить из страны до полного сбора русских войск, назначенных в Швейцарию. Но австрийцы провели в Швейцарии все время в бездействии. Едва же успел вступить корпус Корсакова, как венский кабинет предписал эрц-герцогу немедленно вывести свои войска из Швейцарии, оставив, таким образом, русский корпус в беспомощном положении перед неприятельской армией около 80 тысяч человек. По этому поводу от Павла I последовал рескрипт, в котором Суворову давалось полномочие на все могущие произойти случаи и признавалось нужным, “по овладении всеми крепостями в Италии, соединить все русские войска в Швейцарии и действовать оттуда – куда и как заблагорассудит”.

Другим же рескриптом Павел сообщил в Вену, что он вынужден отделить свои войска от австрийских и предоставить им независимое действие в Швейцарии под начальством Суворова. В конце же рескрипта добавлено:

“Весьма желаю, чтобы император римский один торжествовал над своими врагами, или чтобы он снова убедился в той истине, столь простой и семилетним опытом доказанной, что, для низложения врага, бывшего уже раз у самых ворот Вены, необходимы между союзниками единодушие, правдивость и в особенности искренность”.

Замечательно, что не прошло и года после этого, как австрийцы были окончательно разгромлены французами и сразу потеряли все завоевания, приобретенные для них Суворовым...

Войска Суворова получили возможность отправиться 31 августа в Швейцарию к С.-Готарду. Они шли налегке; все же их тяжести были отправлены кружным путем к определенным пунктам. Но, совершенно неожиданно, явилось весьма серьезное затруднение по вине австрийцев. Готовясь к выступлению из Италии, Суворов просил австрийское интендантство снабдить русские войска мулами для горного прохода, так как их было изобилие у австрийцев. Дав мулов только под горную артиллерию, интендантское ведомство уверило, что им сделаны уже должные распоряжения, и мулы будут ожидать русских в Белинцоне. Назначив атаку С.-Готарда на 8 сентября, Суворов намеревался быть на месте 6 сентября. Но, прибыв форсированным маршем в Таверну 4 сентября, он был до крайности оскорблен и поражен известием, что вместо ожидавшихся 1 430 мулов – ни одного!.. Наконец пришло несколько сот мулов, но и те были законтрактованы только до Белинцоны, так что их пришлось переконтрактовать на весь поход, то есть платить столько, сколько пожелают погонщики. Потом еще прибавилось несколько сот мулов. В путь можно было тронуться только утром 10 сентября, то есть на два дня позже срока, назначенного для атаки С.-Готарда. Потеря же каждого часа болезненно отзывалась в душе Суворова, мучительно трепетавшего за судьбу войск, попавших по недоразумению в Швейцарию раньше времени. Между тем и весь последующий его путь представлял собой сплошное препятствие самой крайней степени, притом опять-таки всецело по вине австрийцев.