Михаил Филиппов - Ян Гус. Его жизнь и реформаторская деятельность

Король Вацлав, при всей распущенности характера, обладал некоторой королевской честью и обыкновенно сдерживал однажды данное слово. И на этот раз он всеми способами старался уладить споры и сделать возможным возвращение Гуса в Прагу. Между тем архиепископ Альбик, чувствуя себя слишком дряхлым, уступил место новому архиепископу Конраду, который в начале 1413 года созвал синод. Гус, разумеется, не мог явиться на синод, но прислал вместо себя одного из друзей. Однако попытка примирения между сторонниками и противниками Гуса не состоялась. Гус прислал несколько кратких и ясных пунктов соглашения; но его бывшие приятели, а теперь враги, особенно Станислав из Цнойма и Степан из Пальча, до того интриговали против Гуса, что наконец сам король Вацлав потерял терпение и хотел изгнать этих интриганов из пределов Чешского королевства. Вообще, при королевском дворе опять взяли верх гуситские веяния. Так, например, король издал патент, установивший в пражском магистрате полное равенство между чехами и немцами: до тех пор немцы преобладали, теперь же многие гуситы проникли в магистрат. Гус все еще оставался в изгнании; но он не терял времени. Он вел обширную переписку со своими пражскими друзьями: давал им советы, поддерживал их в трудные минуты. Чисто отеческая заботливость сказывается в его письмах. Кроме того, Гус за это время написал немало богословских трактатов и, между прочим, главное свое сочинение “Deecclesia” (“О церкви”), написанное им в местечке Козий Градек, отстоящем на 70 верст от Праги. По временам Гус приезжал также в местечко Краковец, где проповедовал. Огромные толпы народа стекались сюда слушать его, приходя из отдаленнейших местностей Чешского королевства. Время добровольного удаления Гуса из Праги оказалось поэтому весьма плодотворным для распространения гуситизма, преимущественно в низших слоях населения, и с этой точки зрения пребывание Гуса вне Праги имеет величайшее историческое значение. Мало-помалу, помимо Праги, возник другой самостоятельный центр гуситизма, находившийся в той самой местности, еще впоследствии возник гуситский город Табор. Да и в самой Праге дело Гуса шло не хуже прежнего. С удалением учителя некоторые ученики привыкли действовать самостоятельнее; враги полагали, что гуситизм окончательно задавлен, но, к их удивлению, оказалось, что число приверженцев Гуса возрастает с каждым днем.

Движение это приняло такие размеры, что не могло остаться незамеченным в Риме; но здесь все же гораздо более занимались Виклефом, чем Гусом. В январе 1413 года “генеральный собор” в Риме осудил сочинения Виклефа, особенно его “Диалог” и “Триалог”. Этот собор не оказал никакого влияния на чешские дела. Совсем иное значение для чехов имел созванный в конце 1414 года Костницкий, или Констанцский собор.

Констанцский собор и мученическая смерть Гуса

В течение нескольких лет гуситское движение сделало такие успехи, что приверженцы и противники Гуса появились за пределами Чешского королевства. В 1413 году в Вене уже были гуситы: учение Гуса занесли сюда приезжие из Праги чешские студенты. Даже во Франции Гус пользовался значительной известностью, и Парижский университет, где заседали светила тогдашнего философского “номинализма”, взволновался при известии, что в Праге одерживают верх учения, слывшие, по мнению парижских докторов, неизбежным логическим последствием философской ереси, то есть реализма. Профессора Сорбонны сочли своим долгом написать послание пражскому архиепископу Конраду, советуя ему принять меры против распространения лжеучений. Знаменитый Жерсон прислал архиепископу несколько выдержек из книги Гуса “О церкви” с кратким опровержением учения Гуса. С другой стороны, гуситизм стал сильно распространяться в Польше, и слухи о нем проникли до пределов Московской Руси. В немецких землях также было немало сторонников Гуса, но еще больше – противников. Кроме удалившихся из Праги профессоров, главным противником чешского проповедника явился сам Римский император.

В то время титул Римского императора принадлежал уже венгерскому королю или, точнее, мужу венгерской королевы Марии, брату короля Вацлава, Сигизмунду.

С 1413 года и до самой смерти Гуса Сигизмунд стоял во главе его противников. Необходимо сказать несколько слов о личности этого монарха, владения которого номинально простирались от Балканских гор до Балтийского моря и от Карпат до Рейна.

Сигизмунд был человек по-тогдашнему образованный: он знал латинский, французский, немецкий и венгерский языки, был весьма любезен не только с дамами, за которыми ухаживал более, чем следовало, но и с простыми бюргерами и купцами, у которых бывал на похоронах и на крестинах. Но главной чертой характера Сигизмунда было его необычайное желание прославиться. Он любил грандиозные проекты, ему нравилось все великолепное. Насколько его брат Вацлав был апатичен, настолько Сигизмунд хватался за всякую новинку, доставляющую случай его имени прогреметь на весь мир. Блистательное коронационное путешествие в Аахен окончилось скандалом: ни один курфюрст не приехал. С тех пор Сигизмунд искал случая возместить себе моральный ущерб, нанесенный этим провалом. Он вздумал удивить все человечество и затеял небывалый по великолепию вселенский собор с целью окончательно прекратить церковный раскол. Обстоятельства сложились благоприятно для Сигизмунда. Неаполитанский король Владислав захватил Рим и выгнал папу Иоанна XXIII, который бежал в Болонью и отдался под покровительство Сигизмунда. Последний потребовал от папы созвания собора. Иоанн XXIII, боясь, что на соборе обнаружатся его собственные плутни и распутство, медлил и, чтобы сохранить вид достоинства, требовал созвания собора в городе, не подчиненном императору. Но Сигизмунд настаивал на своем и заставил папу объявить, что собор откроется в Констанце (Костнице) первого ноября 1414 года.

Перед открытием собора папа имел свидание с императором и, между прочим, жаловался ему на бездеятельность его брата, чешского короля Вацлава, говоря, что Действия короля способствуют умножению ереси. Сигизмунду тотчас же пришла блистательная мысль – вызвать Гуса в Констанц. Он послал двух чешских дворян к Гусу с объявлением, что, если Гус добровольно явится на собор, ему будет дана полная возможность высказаться, и даже если он, Гус, не подчинится решению собора, император обещал отослать его домой без всяких препятствий.

На первых порах Гус даже обрадовался этому приглашению. Странная мысль явилась в его уме. Гус не был честолюбив и самонадеян, но глубоко верил в свою правоту, и ему казалось, что, явившись на собор, он не только оправдает себя от ложных обвинений, но и доставит полное торжество правде, убедит в правоте своих идей не только мирян, но даже многих из прелатов. Гус смотрел на свое путешествие прежде всего как на удобный предлог торжественного заявления своих убеждений перед представителями всего христианского мира.