Владимир Фланкин - Гвардейские залпы

Я осмотрелся по сторонам.

Мы находились на невысоком длинном гребне. Отсюда начинался уклон к реке и к деревне Кирхенау, до которой по карте было 2200 метров. Решение напрашивалось само собой: вывести батарею прямо на гребень и с него стрелять. И ничего, что позиция будет открытой. Враги растеряны, озабочены только одним - как бы поскорее переправиться на ту сторону, не попасть в плен. И когда на них обрушится залп, то тем, кто останется в живых, будет не до нас. Расчет был рискованный, но обещал большой эффект. Установки сразу же после залпа отойдут к лесу перезаряжаться. Увидев, что на гребне уже никого нет, противник вновь начнет переправу, а мы снова ударим, И так четыре раза. Это будет неплохим возмездием за Коротояк, где ушли на дно четыре боевые машины.

- Коротояк помнишь?

Гребенников, жадно смотревший на цель, только кивнул. Еще бы ему не помнить!

- Теперь мы им вспомним! Веди сюда батарею!

- Так прямо встанем?

- Да!..

Переваливаясь по снегу, Гребенников побежал. Хорошо иметь дело с опытными командирами орудий. Они, выбежав вперед, вытянутыми руками показали своим водителям направление стрельбы, и установки, выдвигавшиеся на огневую колонной, на ходу перестроились в линию, вздымая направляющие...

- Наводить в мост через Одер!.. Прицел! Побежали в стороны расчеты.

- Батарея, огонь!..

Снаряды понеслись в самую гущу переправлявшихся войск. Один столб разрыва... другой, третий... Дым! Огонь!

Горела деревня, черные столбы вздымались к небесам над танками, самоходками. Падали и бежали гитлеровские солдаты. Я стоял впереди батареи, наблюдая за разрывами залпа. Раздавшееся сзади "Ура!" заставило меня резко обернуться. Боевые машины, которые должны были уже быть возле леса на перезарядке, стояли по-прежнему на огневой позиции. Расчеты, взобравшись на фермы и направляющие, с восторгом смотрели на разгром, произведенный их "катюшами".

Но стоять установкам так, в открытую, было слишком опасно. Среди отступающих могли найтись танкисты и самоходчики, не потерявшие присутствие духа. За какие-то секунды они расстреляют батарею прямой наводкой.

- Назад! - я бросился к орудиям.

Развернувшись вправо и влево, боевые машины понеслись к лесу.

Снова команда: "Огонь!" - и снова водители машин не торопятся, а солдаты, повиснув на установках, не отрывают глаз от переправы.

Последние два залпа, чтобы добить остатки гитлеровцев.

Догоняя ушедшие грузовики, боевые машины пошли обратно.

У выезда из леса, на шоссе, к батарее подбежал начхим полка Сауков.

- Быстрее! Место сосредоточения всех батарей вот здесь, на берегу Одера! он указал точку на карте.

Я всмотрелся. Почти рядом с Кирхенау. Всего километра два севернее.

Батарея двинулась в сторону все разраставшейся канонады, к небу поднималось багровое зарево. Боевые машины обходили войска, двигавшиеся к Одеру. То тут, то там по обеим сторонам дороги развертывались артиллерийские батареи. Едва встав на позиции, они уже начинали слать на запад снаряд за снарядом.

За редким, невысоким лесом начался открытый берег. И почти у самой его кромки расположились три наших батареи. Позади, метрах в ста, стояла машина командира полка, возле которой суетились связисты, прокладывая кабель. В руках у Кузьменко была ракетница, которую я сначала принял за пистолет. Рядом с ним на снегу лежало еще несколько ракетниц.

Навстречу батарее торопился Бурундуков.

- Давай туда! - он показал в сторону стоявших батарей. - Весь полк строится в один ряд...

- Как обстановка, товарищ гвардии капитан?

- Где-то неподалеку несколько батальонов форсировали Одер. Продвинулись километра на два. Фашисты контратакуют! Слышишь?

За рекой шел ожесточенный бой. Доносился яростный стрекот очередей. Частые глухие разрывы мин и снарядов.

- Давай быстрее ставь батарею! - Бурундуков опасливо покосился в сторону Кузьменко.

Царев уже стронул машину с места, но Бурундуков сделал знак задержаться.

- Данные я за вас подготовил, - сказал он, явно недовольный, что ему пришлось заниматься работой за командиров батарей. - Огонь открывать по ракетам, которые будет выпускать командир полка. Наша - зеленая. Запомни!..

Батарея двинулась занимать свое место на берегу.

- Зеленая! - крикнул еще раз вдогонку Бурундуков.

Почти одновременно с нами подошла и пятая батарея, с которой был и Васильев. За пятой еще одна - последняя. Все шесть батарей полка нацелились за Одер.

Стемнело, и на черной одерской воде засветились красно-желтые блики от пожаров на той стороне. Красными казались и установки, и лица людей.

Желтая ракета!.. Яркий ослепительный свет залпа дивизиона уже отчетливо осветил и огневые позиции и командира полка, стоявшего с ракетницей в руках.

Красная ракета! Ударил второй дивизион.

Зеленая ракета!

- Дивизион, огонь! - прокричал сзади Васильев...

Всю ночь залп за залпом посылали дивизионы на плацдарм.

Утром перед наведенным саперами мостом в Кирхенау пришлось немного задержаться. Уж очень хотелось солдатам повидать дело своих рук. Они бегали по деревне, разглядывая груды горелой, исковерканной вражеской техники. Оказывается, и обломками можно любоваться, Наконец мы переехали узкий временный мост.

Развивая успех, армии Первого Украинского фронта с боями захватили обширный плацдарм на левом берегу Одера. С севера на юг он простирался на 85 километров. Глубина его доходила до 30 километров. На участке нашего полка он был поуже - 4 - 6 километров, но по сравнению с "Вуоксинским пятачком" - там на Карельском перешейке - это тоже было очень хорошо.

Дивизион встал на огневые позиции в большом поселке в полутора километрах от переправы.

Все любители езды на мотоциклах и велосипедах во время победоносного наступления накатались вволю. Машин, оставленных разбитыми частями, было много. А вскоре появилось и еще одно увлечение. Зазвучали в ротах и батареях в свободные от боев часы многочисленные аккордеоны, баяны, мандолины. Не совсем, может быть, ладно запели в жестких, огрубевших руках, но все-таки мотивы и "Саратовских страданий", и "Рябинушки" уловить было вполне можно.

В доме, где мы остановились, порой даже стекла дрожали от звенящих вразнобой инструментов.

Не знаю, долго ли мы в тот раз "наслаждались" музыкой. Внезапно откинулась крышка пола, и из отверстия показалась черная всклокоченная голова.

Это было так неожиданно, что я невольно выхватил пистолет.

Из погреба выкарабкался высоченный старик, весь заросший и грязный. Его трясло и он долго не мог выговорить слова. В конце концов он заговорил и кое-как объяснил, что с женой и дочерью сидят в погребе с самого начала боев в этом районе и очень хотят пить. Мы кивнули ему на ведро с водой, и он схватил его дрожащими руками.