Лев Троцкий - Сталин. Том I

На конференции, собравшейся 5 января 1912 г. в Праге, присутствовало 15 делегатов от двух десятков подпольных организаций, в большинстве своем очень слабых. Из докладов делегатов с мест вырисовывалась достаточно ясная картина состояния партии: немногочисленные местные организации состояли почти только из большевиков, с большим процентом провокаторов, которые выдавали организацию, как только она начинала поднимать голову. Особенно печально представлялось положение на Кавказе. «Никакой организации в Чиатурах нет, – докладывал Орджоникидзе об единственном промышленном пункте в Грузии. – В Батуме также никакой организации нет». В Тифлисе «та же картина. За последние несколько лет ни одного листка, никакой нелегальной работы…» Несмотря на столь явную слабость местных групп, конференция отражала новое дуновение оптимизма. Массы сдвинулись, партия чувствовала попутный ветер в своих парусах.

Вынесенные в Праге решения надолго определили маршрут партии. В первую голову конференция признала необходимым «создание нелегальных социал-демократических ячеек, окруженных возможно более разветвленной сетью всякого рода легальных рабочих обществ». Неурожай, вызвавший голод 20 миллионов крестьян, лишний раз подтвердил, по словам конференции, «невозможность обеспечить сколько-нибудь нормальное буржуазное развитие России при направлении ее политики… классом крепостников-помещиков». «Задача завоевания власти пролетариатом, ведущим за собой крестьянство, остается по-прежнему задачей демократического переворота в России». Конференция объявила фракцию ликвидаторов стоящей вне партии и призвала всех социал-демократов «без различия течений и оттенков» вести борьбу с ликвидаторством во имя восстановления нелегальной партии. Доведя, таким образом, до конца разрыв с меньшевиками, Пражская конференция открыла эру самостоятельного существования большевистской партии со своим собственным Центральным Комитетом.

Новейшая «История» партии, изданная под редакцией Сталина в 1938 г., гласит: «В состав этого ЦК вошли Ленин, Сталин, Орджоникидзе, Свердлов, Голощекин и другие. Сталин и Свердлов были избраны в ЦК заочно, так как они находились в ссылке». Между тем в официальном сборнике документов партии (1926 г.) читаем: «Конференция выбрала новый Центральный Комитет, в который вошли Ленин, Зиновьев, Орджоникидзе, Спандарьян, Виктор (Ордынский), Малиновский и Голощекин». «История» не включает в ЦК, с одной стороны, Зиновьева, с другой – провокатора Малиновского; зато включает Сталина, которого нет в старом списке. Разъяснение этой загадки способно бросить свет и на тогдашнее положение Сталина в партии и на методы нынешней московской историографии. На самом деле Сталин не был выбран на конференции, а был включен в ЦК вскоре после конференции путем так называемой кооптации. Об этом совершенно точно говорит цитированный выше официальный источник: «…затем были кооптированы в ЦК тов. Коба (Джугашвили-Сталин) и Владимир (Белостоцкий, бывший рабочий Путиловского завода)». Также и по материалам Московского охранного отделения Джугашвили был включен в ЦК после конференции «на основании предоставленного цекистам права кооптирования». Тождественную информацию дают все без исключения советские справочники, кончая 1929 годом, когда была опубликована инструкция Сталина, совершившая переворот в исторической науке. В юбилейном издании 1937 г., посвященном конференции, мы уже читаем: «Сталин не мог принять участия в работах Пражской конференции, так как в это время находился в ссылке в Сольвычегодске. Ленин и партия уже тогда хорошо знали Сталина как крупнейшего руководителя… Поэтому, по предложению Ленина, делегаты конференции избрали Сталина в ЦК заочно».

Вопрос о том, был ли Коба выбран на конференции или кооптирован позже Центральным Комитетом, может показаться второстепенным. На самом деле это не так. Сталин хотел попасть в ЦК. Ленин находил нужным провести его в ЦК. Выбор возможных кандидатов был настолько узок, что в состав ЦК попали некоторые совершенно второстепенные фигуры. Между тем Коба не был выбран. Почему? Ленин отнюдь не был диктатором партии. Да революционная партия и не потерпела бы над собой диктатуры! После предварительных переговоров с делегатами Ленин счел, видимо, более разумным не выдвигать кандидатуру Кобы. «Когда Ленин в 1912 г. ввел Сталина в состав Центрального Комитета партии, – пишет Дмитриевский, – это было встречено с возмущением. Открыто никто не возражал. Но меж собой негодовали». Информация бывшего дипломата, не заслуживающая, по общему правилу, доверия, представляет тем не менее интерес как отголосок бюрократических воспоминаний и сплетен. Ленин, несомненно, наткнулся на серьезное сопротивление. Оставался путь: переждать, когда конференция закончится, и апеллировать к тесному руководящему кружку, который либо полагался на рекомендацию Ленина, либо разделял его оценку кандидата. Так Сталин вошел в первый раз в ЦК через заднюю дверь.

Рассказ о внутренней организации ЦК претерпел такие же метаморфозы. «ЦК… по предложению Ленина образовал бюро ЦК во главе с товарищем Сталиным для руководства партийной работой в России. В русское бюро вошли, кроме Сталина, Свердлов, Спандарьян, Орджоникидзе, Калинин». Так повествует Берия, который во время нашей работы над этой главой оказался назначен начальником тайной полиции Сталина: научные заслуги не остались без признания. Тщетно искали бы мы, однако, в документах опоры для той версии, которую повторяет и новейшая «История». Надо сказать прежде всего, что никто никогда не ставился «во главе» партийных учреждений: такого метода выборов не существовало вообще. Согласно старому официальному справочнику, ЦК выбрал «бюро в составе: Орджоникидзе, Спандарьян, Сталин и Голощекин». Тот же список дан и в примечании к «Сочинениям» Ленина. В бумагах Московского охранного отделения в качестве членов Русского бюро ЦК названы, под кличками, первые три: «Тимофей, Серго и Коба». Не лишено интереса, что Сталин во всех старых списках занимает неизменно последнее или предпоследнее место, чего не могло бы быть, конечно, если бы он был поставлен «во главе». Голощекин, изгнанный во время одной из последних чисток из аппарата, оказался вытеснен и из бюро 1912 г.; его место занял благополучный Калинин. История есть покорная глина в руках горшечника.

24 февраля Орджоникидзе сообщает Ленину, что посетил в Вологде Ивановича (Сталина): «Окончательно с ним столковались. Он остался доволен исходом дела». Речь идет о решениях Пражской конференции. Коба узнал, что он кооптирован, наконец, в только что созданный «центр». Уже 28 февраля он совершает побег из ссылки в своем новом звании члена Центрального Комитета. После короткого посещения Баку он направляется в Петербург. Два месяца тому назад ему исполнилось 32 года.