Василий Балакин - Творцы Священной Римской империи

Обеспечив сыну преемственность императорской власти, Оттон I занялся устройством его женитьбы на византийской царевне, что оказалось непростым делом. Василеве Никифор Фока считал непозволительно дерзким само намерение северного варвара породниться с византийским императорским домом, равно как и его притязания на императорский титул и владения в Южной Италии. Направленный несколько месяцев назад с миссией в Константинополь венецианец Доминик незадолго до Рождества возвратился в Рим. Как оказалось, он существенно превысил свои полномочия. О переговорах самого Доминика с правителем Византии источники совершенно умалчивают, и мы вынуждены довольствоваться тем, что рассказал об этом Лиутпранд Кремонский в своем отчете о поездке в Константинополь, куда он отправился год спустя по поручению Оттона I. В ходе беседы Никифор Фока будто бы напомнил ему, что его предшественники по посольской миссии клятвенно заверили и письменно подтвердили отказ Оттона I от притязаний на Южную Италию и даже на императорский титул. Правда, благодаря этим своевольным уступкам Доминик сумел отговорить Никифора от его военных намерений, когда тот отправил войско в Апулию и собирался последовать за ним и даже уже выступил через Македонию на Запад, в пути и повстречав посла от немецкого государя. Впоследствии раздосадованный Никифор, беседуя с Лиутпрандом, высказал предположение, что в свое время Доминик его обманул, а Оттону I, соответственно, оказал важную услугу, предотвратив войну. Однако правитель Византии в тот раз столь охотно отказался от своих военных намерений потому, что и сам был заинтересован в союзе с Оттоном I. На Востоке ему грозили сарацины, и он не отверг с ходу сватовство, сколь бы дерзким по представлениям византийцев оно ни было. Никифор направил в Италию еще одно посольство, прибывшее в Рим вскоре после Доминика. Переданное послами требование василевса признать все византийские притязания в Италии было неприемлемым для Оттона I, однако мирные заверения позволяли надеяться на продолжение переговоров. Понравилось германскому императору и то, что в составе посольства были знатные особы, что можно было истолковать как знак уважения со стороны правителя Византии. Правда, это не давало оснований думать, будто греки прибыли «настойчиво просить» мира, как решил Оттон I.

Новый, 968 год начался, как и предыдущий, с синода в Церкви Св. Петра в Риме, в котором участвовали папа и оба императора, отец и сын, а кроме того около сорока иерархов церкви, в том числе патриарх Аквилеи и архиепископ Равенны. Из немцев присутствовали епископы Минденский, Шпейерский, Мецский и Верденский. По просьбе обоих императоров Иоанн XIII подтвердил привилегии многих церковных учреждений, но важнее всего было то, что папа утвердил учреждение Мейсенского епископства, которому отводилась роль форпоста в распространении христианства среди полабских славян, и подчинил его Магдебургскому архиепископству.

По завершении работы синода Оттон I сразу же отправился на юг, дабы заняться делами Южной Италии. Последнее посольство из Византии разочаровало его, не принеся долгожданного положительного ответа, но вместе с тем и зародило в нем надежды, как вскоре оказалось, беспочвенные. Благородный состав посольства и сдержанный тон донесения, говорившие о нежелании Никифора Фоки идти на прямую конфронтацию, были ошибочно истолкованы Оттоном I как слабость василевса, что позволяло занять в отношении его более жесткую позицию. Константинополь выражал свое недовольство сближением германского императора с маркграфом Капуи и Беневента, считавшимся вассалом Византии. (В поведении Пандульфа, очевидно, не усматривавшего противоречия в принесении присяги на верность как византийскому василевсу, так и западному императору, могло проявляться желание стать вассалом их обоих, дабы тем самым гарантировать большую независимость для себя; возможно также, что он хотел стать, как и его предки, не подданным, а скорее союзником, в данном случае Оттона I, верность которому он сохранял до конца.) Именно поэтому Оттон I и направился в Капую. Оттуда он написал 18 января 968 года письмо герцогу Герману Биллунгу и прочим представителям саксонской знати, в коем объяснял причину своего южно-итальянского предприятия. Выразив уверенность в том, что византийцы ни в коем случае не осмелятся напасть на него, он заявил о своем намерении отобрать у них Апулию и Калабрию, если не сумеет договориться. Не уточнялось, о чем предстояло договориться, и на этом основании можно заключить, что адресатам был хорошо известен предмет переговоров — заключение династического брака. В случае успеха («Если же они подчинятся нашей воле», — самонадеянно писал Оттон I, уже собравшийся диктовать свои условия Византии) предполагалось отправиться во Фраксинет в Провансе для борьбы против пиратов-сарацин.

Впрочем, Оттон I и не отказался бы от Апулии и Калабрии и в качестве приданого за невестой. Что касается Капуи и Беневента, то они, по мнению Оттона I, вообще не могли быть предметом торга. Хотя Византия и претендовала на них, однако он рассматривал эти лангобардские княжества как часть древнего Лангобардского королевства, короной которого он теперь обладал. Вместе с тем, рассказывая об этих событиях тысячелетней давности, мы не будем даже предполагать наличие у Оттона I намерения объединить политически раздробленную Италию. Это, разумеется, не означает, что людям X века были совершенно чужды представления о королевстве как стране, населенной людьми, говорящими на одном языке. В отчете Лиутпранда Кремонского о его посольской миссии в Константинополь по этому поводу высказываются интересные соображения: в споре с Никифором Фокой по территориальной проблеме, доказывая, что Капуа и Беневент должны входить в состав империи Оттона I, он приводит в качестве аргумента тот факт, что жители этих княжеств говорят на языке Итальянского (то есть Лангобардского) королевства. Апулия и Калабрия при этом не упоминаются. Очевидно, речь их обитателей весьма сильно отличалась от лангобардского диалекта, что не позволяло говорить о принадлежности их к Итальянскому королевству, политически в состав которого они и не входили — лангобарды в свое время не дошли до тех мест. Впрочем, согласно каролингским представлениям, разделявшимся Оттоном I и его советниками, Итальянское королевство должно было включать в себя весь полуостров, во всяком случае, и Апулию, которую германский император собирался отобрать у греков и возвратить в состав своего Итальянского королевства. Проблема заключалась в том, что со времени упадка Каролингской империи вся Италия опять стала сферой интересов Византии. Возрастание здесь византийского влияния проявилось и в том, что итальянские правители стремились заключать династические браки с царевнами из Константинополя.