Леонид Арнаутов - Повесть о великом инженере

Но легенду суду не предъявишь. Другое дело - права на эксплуатацию изобретения, неоспоримо закрепленные патентом. Пусть русские инженеры Шухов и Гаврилов назвали свой метод не крекинг-процессом, как Бартон, а дробной перегонкой нефти под давлением. Суть дела от этого не меняется. Выходит, изобретение, авторство которого приписывается Бартону, почти на четверть столетия раньше запатентовано в России. Шаль только, что в тексте привилегии, выданной Шухову и Гаврилову, аппаратура и сам процесс описаны слишком сжато, схематично. Нужно раздобыть в Москве у изобретателя более полные данные, желательно и чертежи. Тогда разговор с Рокфеллером можно будет повести в ином тоне. Вот цель приезда «комиссии Синклера», состоящей из опытных инженеров-нефтяников и юристов, в страну большевиков.

Конечно, для встречи с Шуховым (Сергея Гаврилова, его соавтора и однокашника по Высшему техническому училищу, уже не было в живых) избрали более благовидный предлог. Комиссия-де хочет не только освободить американскую нефтяную промышленность от гнета рокфеллеровской «Стандарт ойл», но и уберечь от незаконных посягательств права русского изобретателя. Вопросы, предлагаемые Владимиру Григорьевичу, показывали, что гости очень тщательно подготовились к встрече и хотели бы получить неопровержимые подтверждения того, что патент Бартона лишь воспроизводит в основных чертах технологическую и конструктивную схему, созданную задолго до него Шуховым.

Как отмечала советская печать, «сама формулировка вопросов исключает мысль о том, что они преследуют лишь академические и историографические цели». Мало того, чувствовалось, что вопросы ставятся с целью получить от изобретателя желаемый ответ. Так, у Шухова спрашивают: имел ли купол над верхним резервуаром аппарата, изображенный на схеме в привилегии, достаточное охлажденное воздухом пространство? И предупредительно поясняют: ответ на этот вопрос очень важен, так как некоторые позднейшие изобретатели утверждают, что купол, показанный Шуховым, не был дефлегматором.

Американцы настойчиво допытываются, в каком именно году и месяце пришла господину Шухову мысль о сооружении аппарата, указанного в патенте, какие им были предприняты шаги для постройки завода, работающего по данному методу. По их словам, вопрос ставится для того, чтобы «выяснить соотношение между временем изобретения и постройкой завода, способного удовлетворить требованиям торговли».

– В начале 1890 года в Москве был построен опытный аппарат,- отвечает Владимир Григорьевич,- и заявлен патент, который получен в 1891 году. Осуществление аппарата в коммерческих размерах принял на себя Рогозин. Но смерть помешала ему претворить в жизнь свое начинание. А я занялся более интересными делами - конструированием котлов, башен, покрытий и т. п.

Опытные юристы предвидят, что, если дело дойдет до суда, представители интересов Рокфеллера могут выставить немало контрдоводов. Прежде всего они постараются подвергнуть сомнению один из основных, принципов шуховского патента - практическую возможность расщепления в его аппарате сложных молекул нефти под действием высокой температуры и большого давления. И американцы настойчиво допытываются, какие температуру и давление применял Шухов в своем аппарате, какие получал продукты? II снова подчеркивается: важно установить, какие температуры и давления применялись как в циркуляционных трубах, так и в конденсаторах.

Ответ краток: в опытном аппарате давление изменялось от 6 футов водяного столба до 9 атмосфер одинаково для труб и конденсатора, температура - от 200 до 320 градусов Цельсия и выше. Записи действия опытного аппарата не сохранились, восстановить их по памяти невозможно - прошло тридцать три года.

– Почему же аппарат, обладающий такими преимуществами, не получил широкого промышленного применения? - интересуются гости.

– Это объясняется тогдашним уровнем развития нефтяной промышленности,- отвечает Владимир Григорьевич,- не было условий для осуществления такого процесса в промышленном масштабе.

Конечно, последнего вопроса можно было и не задавать. Любой мало-мальски сведущий инженер-нефтяник должен понимать, что аппарат Шухова и Гаврилова не получил широкого признания именно потому, что намного опережал запросы времени.

Комиссия Синклера припасла не только вопросы, но и соблазнительные предложения. Учитывая стесненные условия, в которых сейчас находятся русские специалисты, можно ожидать, что Шухов продаст права на эксплуатацию своих изобретений. И почему бы не подумать о переезде в Америку? Мало того, компания могла бы предоставить русскому инженеру прекрасно оплачиваемую работу в одной из своих лабораторий.

Но, к большому разочарованию членов комиссии, Шухов не проявляет ни малейшего интереса к таким, казалось бы, блестящим возможностям, открывающимся перед ним. Америка? Да ведь он бывал там. Примерно полвека назад он уже получал такое предложение на Филадельфийской всемирной выставке, но предпочел вернуться на Родину. Владимир Григорьевич не объясняет, что тогда он был в том счастливом возрасте, когда верят в миф о маршальском жезле в ранце солдата, в то, что начинающему инженеру под силу перебросить мост через Берингов пролив. Но и в ту пору его не соблазнила возможность остаться в Новом Свете.

Продать свои патенты? Об этом и разговора не может быть. Все его изобретения принадлежат Родине. Вежливо, но столь же категорично Владимир Григорьевич отклоняет солидный гонорар, предложенный за консультацию. Приезжие явно разочарованы. Но, может быть, сотрудники и помощники Шухова окажутся более сговорчивыми, возможно, Владимир Григорьевич устроит встречу с ними? Эта надежда сквозит в заключительных вопросах. Нет, Шухов и здесь не может ничем помочь своим гостям. Инженеры Инчик и Гаврилов, работавшие с ним когда-то в области технологии нефти, уже умерли. О работах Елина, занимающегося этим делом, ему ничего не известно.

Посланцы «Синклер ойл» не без недоумения переглядываются. Отказываться от таких предложений! Не принять гонорара за консультацию! А ведь, судя по почерневшим от копоти обоям (следы недавно выброшенной «буржуйки»), разнокалиберной, изрядно потрепанной мебели, опрятному, но далеко не новому костюму, старому изобретателю живется не так уж вольготно. И уж совсем непонятно, почему Шухов, прощаясь, прячет в седые усы легкую улыбку, поглядывает на заокеанских гостей с чуть насмешливым превосходством. Впрочем, многого американцы не могут понять в этой полубезумной, по их понятиям, стране.

Посетители встают, начинают прощаться. Может быть желая «поставить на место» несговорчивого старика, один из американцев позволяет себе несколько отклониться от темы. Показывая на стоящую в углу модель гиперболоидной вышки, он с улыбкой говорит: