Игорь Мусский - 100 великих режиссёров

На Украине «Ивана» встретили неприязненно, и режиссёр был вынужден переехать в Москву, чтобы, по собственному признанию, не чувствовать себя одиозной фигурой.

Между тем на Первом Венецианском международном кинофестивале 1932 года «Ивану» был оказан восторженный приём. Вот один из отзывов итальянской прессы: «Нам стало ясно, что мы ещё не знали до сих пор, что такое гений кинематографии, могущий выдержать сравнение с гениальными музыкантами и представителями других смежных искусств… Довженко доказывает нам, каким великим может быть экран, когда он освещён мыслью гениального художника».

Оказавшись в Москве, Довженко поступает режиссёром на «Мосфильм», тогда ещё студию «Союзкино», на Потылихе.

В начале 1933 года Довженко подаёт заявку на фильм о Дальнем Востоке, оговаривая, что сценарий напишет с Александром Фадеевым, с которым был дружен. Заявку утвердили. Довженко, Юлия Солнцева и Фадеев четыре месяца провели на Дальнем Востоке. Режиссёр мечтает о новом городе на берегу Тихого океана, которому находит место и имя Аэроград. Позже Александр Петрович со страстью говорил о новом городе членам Политбюро и даже самому Сталину. Во время аудиенции Сталин попросил режиссёра показать на карте место, где бы он построил город. «Одним словом, — пишет Довженко, — я почувствовал, что любая помощь для окончания фильма мне обеспечена».

Сталину фильм понравился, и в январе 1935 года Довженко был награждён орденом Ленина. На встрече членов Политбюро с кинематографистами Сталин бросает реплику в сторону Довженко: «За ним долг — „украинский Чапаев“».

На студии целая группа собирала материалы биографии военачальника и партийного деятеля Николая Щорса — «украинского Чапаева». Вскоре на стол режиссёра легли тридцать восемь объёмных папок с разными документами. Сценарий Довженко написал за одиннадцать месяцев. «„Щорсу“ отдал я весь свой жизненный опыт, — отмечал режиссёр. — Все накопленные за двадцать лет работы знания нашли в этом фильме своё полное выражение. Я делал его с любовью и предельным напряжением всех своих сил».

Фильм вышел на экраны в 1939 году, а в 1941-м режиссёр получил за него Сталинскую премию первой степени.

«Щорс» был украинским революционным эпосом. Напряжённость борьбы в нём раскрывалась через яркие живые образы, во многом необычные для стиля Довженко. Все действующие лица кажутся предельно жизненно достоверными.

Несмотря на усталость и недавно перенесённую болезнь сердца, Довженко не собирался отдыхать. Он первым из мастеров кино надел военную форму. Произошло это 17 сентября 1939 года, когда Красная армия двинулась на земли Западной Украины и Западной Белоруссии. Довженко возглавлял фронтовую киносъёмочную группу. Однако режиссёр не мог полностью рассказать о том, что увидел и узнал в этом походе. Фильм «Освобождение» делался в соответствии с требованиями руководящих инстанций.

В июле 1941 года вместе с женой Довженко эвакуирован на Восток, в Уфу. Затем их переводят в Ашхабад, куда была перемещена Киевская киностудия.

Довженко просится на фронт, ведь он не только кинематографист, но и опытный журналист. В феврале 1942 года в звании полковника его отправляют на Юго-Западный фронт. Довженко пишет рассказы, статьи, листовки. На следующий день после публикации в газете «Красная звезда» рассказа Довженко «Ночь перед боем» в редакцию позвонил секретарь ЦК ВКП(б): «Передайте Довженко благодарность Сталина за рассказ. Он сказал народу, армии то, что теперь крайне необходимо было сказать».

В следующем году Довженко создаёт документальный фильм «Битва за нашу Советскую Украину». В титрах фильма значатся режиссёры Ю. Солнцева и Я. Авдеенко. Но текст и монтаж — за Довженко. Картина имела большой успех не только в нашей стране, но и во всех странах-союзниках, особенно в Канаде и США.

Вторая серия получила название «Победа на Правобережной Украине и изгнание немецких захватчиков за пределы украинских советских земель» (1945). Довженко первым в кино стал широко использовать вражескую хронику, придавая ей дикторским текстом и особыми приёмами монтажа другой смысл.

В течение лета 1943 года Довженко пишет киноповесть «Украина в огне». Он разъяснял свой замысел: «…речь о сожалении — плохо, что сдали мы Гитлерюге проклятому свою Украину и освобождаем её людей плохо. Мы, освободители, все до одного давно уже забыли, что мы немного виноваты перед освобождёнными…» Сталину повесть не понравилась, и он запретил её для печати и для постановки. Это явилось для Довженко страшным ударом. В феврале 1944 года его освобождают от должности художественного руководителя Киевской киностудии и назначают режиссёром «Мосфильма».

Довженко записывает в дневнике: «Закончилась мировая война. Я хочу работать. Я хочу верить до смерти, что уже не нужны будут человечеству… генералы. Что будет мир. Что не нужны будут герои-мученики».

Закончив в начале 1944 года сценарий о жизни садовода-селекционера И. Мичурина, Довженко читает его в писательских и кинематографических аудиториях. Успех необычайный. Шесть театров попросили переработать сценарий для сцены. Так появляется пьеса «Жизнь в цвету».

Судьба цветного фильма «Мичурин» (1949) многострадальна. В его первом варианте Довженко говорил о нелёгкой жизни творца, о самопожертвовании для науки (Мичурина прозвали за одержимость «Иван-бешеный»). Режиссёру удались изумительные цветовые съёмки: цвет жил, изменялся, отражал чувства героев. Затем фильм начали калечить. Под влиянием антинаучных теорий Лысенко в картину были директивно введены эпизоды борьбы с «морганизмом-менделизмом», полные фальши сцены восторгов Мичурина перед Лениным и компартией… Гармония произведения была разрушена.

Следующий проект Довженко «Прощай, Америка» (1950) о механике шпионажа был закрыт. Сорвалась и постановка картины о подвиге русских моряков «Открытие Антарктиды».

Александр Петрович знал, что у него писательский дар. Все послевоенные годы он будет работать над большим эпическим произведением «Золотые ворота». Его перу принадлежит лирическая повесть «Зачарованная Десна», посвящённая детству.

В начале 1950-х прибавляются житейские трудности. Сестра Довженко вспоминает: «Сашко жил очень бедно. У него никогда не было денег. Он носил пятнадцать лет одну шубу, серый костюм, который ему Юля часто штопала». Его не трогали эти трудности. Сестре он говорил: «Паша, быть миллионером в нашу эпоху, в наше время это значит быть трижды преступным… в нашу эпоху социализма умудриться сделаться миллионером на поприще искусства или литературы, заведомо зная о нужде народа, и не выстроить ни одну школу для детей, или музей, или театр это значит быть трижды сукиным сыном…»