Николай Шапкин - Они воевали в разведке

На кестеньгском направлении наши войска нанесли несколько контрударов по 3-му армейскому корпусу финнов и вынудили его перейти к обороне. Угроза прорыва здесь к Кировской железной дороге была окончательно ликвидирована.

На юге Карелии советские войска не позволили финнам соединиться с немцами и создать второе кольцо блокады вокруг Ленинграда.

В результате героических действий воинов Карельского фронта противник понес значительные потери и не смог выполнить поставленной задачи. Фронт окончательно стабилизировался, и начиная с января 1942 года ни немцы, ни финны не предпринимали здесь каких-либо крупных наступательных операций.

В 1942 году велась напряженная позиционная война с разведывательными вылазками и диверсионными налетами на стратегические объекты и укрепленные районы.

Разведка Карельского фронта начала осуществлять активные действия на всех направлениях.

В январе 1942 года части 1-й и 8-й пехотных дивизий финской армии предприняли отчаянное наступление на группу наших войск, защищавшую станцию Масельгскую. Врагу удалось прорвать оборону у разъезда 14-й километр Кировской железной дороги. Тяжелые бои завязались на позициях подразделений 289-й стрелковой дивизии. Финны вот-вот прорвутся через наши боевые порядки, штаб 1048-го полка почти окружен. Полку следовало бы отступить на запасные позиции, но командир дивизии приказал во что бы то ни стало уничтожить вклинившихся в нашу оборону захватчиков. Из резервов была создана ударная группа. В нее вошла и рота автоматчиков старшего лейтенанта Павла Мусорина.

Бойцам ударной группы предстояло контратаковать противника у озера Коммунаров, где сосредоточились танки противника. Роте П. Мусорина было приказано прорваться к высоте Придорожной, разгромить укрепившуюся на ней финскую артиллерийскую батарею и удерживать высоту до подхода наших частей.

Автоматчики скрытно обошли по болоту высоту и вышли к ее западному склону. Позади гремел бой, а бойцы П. Мусорина подбирались к вражеской батарее. И они почти достигли цели, как неожиданно были обнаружены финскими резервными частями, двигавшимися на помощь своим к разъезду 14-й километр.

Роте пришлось вступить в бой. Старший лейтенант приказал:

— Если мы пропустим врага, бойцы из ударной группы, наступающей левее нас, будут окружены! Ни шагу назад! Умрем, но не пропустим маннергеймовцев!

И рота не пропустила врага. Финны вынуждены были отойти на высоту, под прикрытие артиллерии. А роте П. Мусорина в связи с изменившимися обстоятельствами приказали вернуться на прежние позиции.

Бои за разъезд 14-й километр продолжались еще долго. Так и не захватив его, финны перешли к обороне.

Но с высоты Придорожной их батарея то и дело наносила удары. И командование 1048-го полка решило взять ее. Операцию по захвату поручили старшему лейтенанту П. Мусорину, так как он уже изучил местность, знал, как подобраться к вражеским артиллеристам незамеченным. В помощь роте выделили саперов, дали рацию, по которой в половине третьего ночи лейтенант должен сообщить о выполнении задания.

Ровно в 2.00 сильный артиллерийский огонь потряс высоту. И под прикрытием огня автоматчики роты П. Мусорина поползли вперед.

Старший лейтенант рассчитывал на внезапность: рота подбирается к высоте с западной стороны, как и раньше, за 15 минут до атаки наши артиллеристы прекратят обстрел, и бойцы П. Мусорина ударят с тыла.

Рота пошла тем же самым маршрутом, каким шла сюда совсем недавно. К высоте подобрались тихо, враг пока не обнаружил автоматчиков. Сосредоточились как раз в том месте, где в прошлый раз наткнулись на финнов. После того как наши артиллеристы по-настоящему обработали высоту, старший лейтенант П. Мусорин выпустил зеленую ракету, которая означала: прекратить огонь, рота пошла в атаку. Бесшумно автоматчики подобрались к финским позициям и ворвались в первую траншею, штыками добивая уцелевших вражеских солдат.

Бой был скоротечный. И, как было условлено, в половине третьего старший лейтенант по рации доложил, что высота Придорожная взята. Командование полка приказало: удержать высоту до подхода второго батальона.

Финны тоже понимали, насколько важной является высота Придорожная в захвате разъезда 14-й километр Кировской железной магистрали. Поэтому они предприняли попытку как можно скорее вернуть ее назад.

В четыре утра вражеская артиллерия открыла массированный огонь по высоте. Все вокруг было объято огнем, взрывами, дымом. Наши бойцы держались, хотя несли большие потери.

После артиллерийской подготовки враг пошел в контратаку. Вновь, завязался бой. Наиболее рьяной группе финнов все же удалось ворваться в наши окопы. Ротный Мусорин с автоматчиками Королевым, Степановым с трудом справились с прорвавшейся группой. Потом они поспешили на левый фланг, где обстановка осложнилась.

— Держать высоту! Она досталась нам в тяже лом бою! — крикнул Мусорин, продолжая стрелять по врагу из своего автомата.

Но силы были неравны. Ряды наших бойцов редели, хотя они и оказывали упорное сопротивление финнам.

Лейтенант снова связался с командованием полка.

— Противник контратакует. Силы его — до батальона. Несем потери… — доложил он обстановку.

И тут же вражеская очередь обожгла ему ноги, он упал.

Когда радист сообщил об этом командиру полка, тот приказал:

— Отходите, вы свое дело сделали.

…Покинувшие высоту остатки роты автоматчиков уже вышли из зоны вражеского обстрела. И вдруг шальной снаряд, выпущенный финскими артиллеристами наугад, разорвался рядом с бойцами, несшими своего командира…

Его похоронили недалеко от разъезда 14-й километр вместе с другими нашими бойцами, которые погибли, но не позволили финнам захватить этот стратегически важный участок нашей обороны.

Карельская зима вошла в силу. Почти ежедневно шел снег. Он покрывал лесные поляны, озера, болота белым покрывалом. Порой не верилось, что идет война. Но артобстрелы нет-нет да и напоминали об этом.

В один из таких зимних дней 1942 года сидели мы, разведчики 186-й дивизии, в землянке, подкладывали в железную бочку, служившую печкой, дрова. Сержант Михаил Васильченко, шевеля в бочке угли, вдруг обнаружил большой осколок от мины и зло сказал:

— Смотрите, в сухостое, который мы пустили на дрова, кусок смерти! Вот, даже деревья страдают от войны. А сколько осколков и пуль сидит в нашем брате!

Говорил он об этом не случайно. Два осколка от гранаты носил в себе разведчик. В госпитале не дал вырезать. «Сейчас не время, — заявил военврачу. — После войны сам приду, если жив останусь». Поступил он так не рисуясь, а по глубокому и искреннему убеждению. Я могу утверждать это, потому что хорошо знал сержанта Васильченко.