Сергей Бояркин - Солдаты Афганской войны.

Мне здесь долго ждать не пришлось. На следующий день вместе с другими новобранцами из пятой команды я уже ехал в поезде все дальше от родного Новосибирска — в далекую Прибалтику.

Плацкартные вагоны с призывниками были забиты полностью. На нижних и верхних местах спали по двое, а на третьем ярусе, где гражданские пассажиры хранят сумки и чемоданы, с комфортом устроились счастливчики — по одному. Толкотня невозможная, особенно в тамбурах, где вечно толпились курильщики.

В вагоне вместе с нами ехал офицер и четверо сопровождающих нас сержантов-десантников. У двоих сержантов служба уже кончалась. Привести нас — молодых солдат — было их последним заданием, после чего их должны отправить домой. Они были чуть ли не под два метра ростом, стройные, накачанные, одеты в парадную форму. Их кителя украшали аксельбанты, а также там роилось множество значков. Глядя на них, казалось: "Вот они — настоящие десантники! Ничего, пройдет два года, и мы тоже превратимся в точно таких же орлов — гордых и сильных".

Как только поезд тронулся, орлы-сержанты прошлись по вагону и назначили в каждом отсеке старшего:

— Ты будешь старшим, — говорили они тому, кто им приглянулся из тех, кто поздоровее. — Со всех из своего отделения соберешь по десятке и принесешь нам. Если кто заартачится — скажешь, — с ним будем разбираться отдельно. Все понятно?

Когда сержанты перешли в следующий отсек, старший деловито приступил к выполнению первого распоряжения:

— Ну что, мужики, давай сбрасываться, — и первым извлек из своего кармана красную купюру.

Ребята с неохотой полезли в карманы и протягивали десятки старшему. Хоть не со всех, но добрая сумма была собрана и передана сержантам-дембелям. На эти деньги ординарец — отобранный ими среди новобранцев парень — закупал им на остановках вино и закуску, и дембеля кутили на протяжении всего пути. Про нас они забыли, и их никто не тревожил.

Двое других сопровождающих сержантов отслужили только год. Ростом они были ниже дембелей и не столь крепкие по телосложению. На них и легла основная нагрузка по присмотру за многочисленными призывниками: следили за общим порядком, назначали дежурных по уборке коридора и купе. Сильно они не задавались и даже временами включались в общую беседу.

Ехали суток пять. В отсеках то травили анекдоты, то рассказывали по очереди истории из личной жизни — кто о чем. По соседству нескончаемо бренчала гитара, и меняющиеся музыканты развлекали публику блатными песнями. К концу этого путешествия от однообразия и ничегонеделания стало совсем невмоготу.

Как-то к нам подсел один из отслуживших год сержантов. Его сразу окружили со всех сторон, допытываясь с вопросом:

— Как служба? Расскажи.

И тот, не вдаваясь в подробности, отвечал коротко, но многозначительно:

— Как себя поставишь, так и жить будешь.

Его немногословный ответ сбил меня с толку. Я был настроен услышать долгие истории об интересной, хотя, возможно, и нелегкой службе. Но неужели нет ничего интересного? И при чем тут "как себя поставишь"?

— Надоело уже — сил нет, поскорей бы доехать, — проворчал один, особенно нетерпеливый.

— О-о, ребята, зря торопитесь! Сейчас у вас золотые денечки. Знали бы, что вас ждет впереди — ехали бы здесь все два года!

Учебный центр ВДВ, куда нас привезли, находился в центре Литвы, в нескольких километрах от Ионавы. Ближайший от него населенный пункт Гайжунай, наверное, не сыщешь даже на подробной карте.

Мы нестройной колонной зашли в расположение части. Тут же служащие части высыпали посмотреть на новичков. Это были и наши будущие командиры и солдаты, обслуживающие часть. Один из них, глядя на нас сияющим лицом, воскликнул:

— Два года! — и схватился за голову. — Два года! Это вечность! Ну, мужики, не хотел бы я быть на вашем месте! Мне год остался — еще терпимо. Если бы меня заставили служить с самого начала — застрелился бы на месте!

— Тоже мне, десантник нашелся, — в ответ подумал я. — Никакой гордости за войска, — сам был доволен тем, что наконец-то прибыл на твердую землю и сейчас определюсь.

Весь первый день нас распределяли по взводам: кого учиться на оператора-наводчика, кого на командира отделения, кого на механика-водителя БМД (боевой машины десанта).

— Кем был на гражданке? — стандартно спросил меня офицер за столом, когда подошла моя очередь.

— Студентом.

Офицер поднял на меня глаз:

— Что, отчислили? Двоечник что ли?

— Так точно, двоечник.

— Ничего, — успокоил меня офицер, — это там ты был х. м студентом, а здесь будешь отличным солдатом! Так, кем хочешь стать, двоечник? Может, в командиры отделения?

— Не-е, лучше оператором-наводчиком.

А что быть командиром? — рассудил я про себя. — Не интересно, да еще и за других отвечай. Лучше постреляю вволю.

— Хорошо. Так и запишем… Следующий!

Формирование затянулось до самого вечера. Как только взвод полностью набирался, его уводили в баню. Наша очередь подошла, когда уже стало темнеть.

У бани возле нас все время крутилось несколько сержантов. И стоило офицеру отойти, как они подходили и спрашивали сигареты, деньги:

— Помоешься, отдам все обратно. Ты что, МНЕ не веришь? Не бойся! Больно мне нужны твои рубли!

Мало кто им доверился и прятали свои кровные в своих личных вещах. Дождавшись, когда из бани выйдет предыдущий взвод, мы оставили личные вещи прямо на траве перед баней и зашли в раздевалку.

— У себя из одежды ничего не оставлять, — предупредил офицер. — Хранить ее два года никто не будет. Все бросайте в кучу на выброс. Кто хочет выслать вещи домой — пакуйте сейчас же в посылку.

Все стали бросать свои лохмотья в кучу на утилизацию. Более-менее порядочные вещи, чтобы никому не достались, приставленный солдат рубил топором или рвал на части. Нашелся только один-единственный из всего взвода, который проявил принципиальность и решился отослать свою одежду домой. Ему выдали ящик, и он, не реагируя на ехидные приколы и шуточки, положил туда все, что на нем было, вплоть до трусов, и заколотил посылку гвоздями.

Стоящий в раздевалке солдат проводил дезинфекцию. Он макал конец палки, к которому крепилась тряпка, в какой-то вонючий белый раствор и с полным безразличием тыкал ей каждому по очереди под мышки и между ног. Продезинфицировавшись, мы заходили в моечную, откуда веяло влагой и такой прохладой, что мурашки забегали по всему телу. Была только холодная вода, и мы, наспех облившись из тазов и смыв с себя недельную грязь и этот мерзкий раствор, спешили обратно в раздевалку. Туда уже принесли и побросали стопками новое обмундирование. Каждый взял себе комплект. Выбирать тут было особо нечего: форма была единого образца — 50–52 размера. Таких богатырей среди нас были единицы, а на большинстве она просто висела. Я был весьма удручен тем, что это был не десантный комбез цвета хаки с высокими ботинками, а самые обычные кирзовые сапоги и самое обычное хэбэ, в которой всюду на стройках вкалывали стройбатовцы. Выйдя из бани, многие обнаружили пропажу личных вещей.