Кондратий Биркин - Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга I

Из всей королевской семьи одна Маргарита, королева Наваррская, выказала себя женщиной с сердцем. Дворянин Тежан, раненный убийцами, обессилевший от боли и отчаяния, бросился в спальню Маргариты, и она скрыла его у себя под кроватью! Знаменитый Амвросий Паре был пощажен единственно благодаря тому обстоятельству, что в это время лечил Карла IX от сифилиса… [39] Brant6me: edition de Paris, 1787, tome VIII, p. 204.

Кроме королевского семейства, запятнавшего себя навеки невинной кровью мучеников Варфоломеевской ночи, прославились усердием и зверством нижеследующие герои. Любовник Катерины Медичи Альберт Гонди собственноручно удавил Бастилии статс-секретаря Марциала де Ломени, владельца версальского замка, чтобы овладеть его поместьями. Фаворит Маргариты, Бюсси д'Амбуаз, умертвил своего двоюродного брата, маркиза Ренеля. Миланец Рене вламывался в лавки богатых купцов-гугенотов, предлагая им спасение за громадный выкуп; когда же несчастные отдавали ему все свои сокровища, Рене резал их, как овец. Профессор университета Шарпантье, соперник славного ученого Пьера Рамуса/Pierre de La Ramee/,предал его в руки убийц и взбунтовавшихся школьников. Дряхлого Рамуса замучили в страшных истязаниях, секли розгами и волочили по улицам обнаженный его труп! Золотарь Фома Круазе собственноручно убил 400 человек гугенотов; а мясник Пезон убивал их теми же самыми приемами как быков, то есть сначала оглушал их ударом молота в голову, а потом перерезывал горло… Таким образом Пезоном истреблено было 120 человек. Сардинский граф Коконна покупал живых гугенотов, захваченных солдатами, обещая несчастным спасение, если они согласны отречься от кальвинизма; отказавшихся душил, а отрекавшихся закалывал кинжалом, говоря им: «Этого-то мне и надобно; души отступников идут прямо к черту в лапы!»

Домов было разграблено свыше шестисот; число убитых простиралось до десяти тысяч; женщины, девушки, дети, разумеется, подвергались сначала зверскому насилованию, и их убийству предшествовало осквернение. Трупы в течение нескольких дней свозили возами на берега Сены и сваливали в воду; зарывали в ямы за городом, жгли или бросали на съедение собакам! Королевское повеление об истреблении гугенотов, разосланное по областям Франции, недели за две до Варфоломеевской ночи, к чести человечества еще не повсеместно было исполнено. Губернатор байоннский отвечал отказом, а Монморен /Montmorin/, начальник военного оверньского округа, писал Карлу IX следующее письмо:

«Государь! Я получил приказ, скрепленный печатью вашего величества, об убиении всех протестантов, находящихся в подведомственной мне провинции… Слишком уважаю ваше величество, чтобы не догадаться, что приказ этот — подложный; если же, чего Боже сохрани, он действительно от вас, то опять же уважение к вам запрещает мне повиноваться!»

Супруга Карла IX Елизавета Австрийская во все продолжение убийств плакала и молилась в своей уединенной спальне, окруженная немногими прислужницами. Прислушиваясь к выстрелам, визгу убиваемых женщин, детей, воплям их мужей и отцов и реву убийц-каннибалов, бедная королева шептала:

— Да что же государь, супруг мой, не уймет их? Как же он позволяет совершать такие злодейства?!

Несчастная долго не могла поверить, что убийства не только были позволены Карлом IX, но были приказаны им.

Утром 24 августа принц Конде и Генрих, король Наваррский, которым Карл IX грозил смертью, дали ему слово отступиться от кальвинистской ереси; 26 августа в соборе Парижской Богоматери было отслужено благодарственное молебствие, при котором король торжественно хвалился победой, одержанной над гугенотами. Манифестом парламента все убиенные были приговорены к смертной казни… Пример — едва ли не единственный в истории — обратного действия смертного приговора. Убийства, как уже говорили, продолжались; кто из гугенотов мог, тот бежал за границу, но пойманных беглецов и укрывавшихся казнили. Так дворяне рекетмейстер Каван и Брикемо вечером 20 октября были повешены на площади градской ратуши в присутствии Карла, Катерины, принцесс и всего двора при свете факелов вместе с куклой, изображавшей Колиньи. Брикемо было от роду семьдесят пять лет!..

Вся Европа, за исключением России, Испании и Италии, содрогнулась от ужаса и негодования при вести о кровавых событиях в королевстве Французском. Равнодушию предков наших была причина самая уважительная: им нечего было ужасаться на Варфоломеевскую ночь, когда для них самих тогда были Ивановы дни, то есть, говоря яснее, тогда в России свирепствовал Иван Грозный. Испанский король Филипп II возрадовался истреблению гугенотов во Франции, во-первых, как кровопийца, а во-вторых, как завистник внутреннего спокойствия Франции. На организацию Варфоломеевской бойни и вообще на поддержку религиозных междоусобий Филиппом II, по собственному его признанию в его духовной, [40] Economie royales de Sully, tome II, seconde partie, chapitre 96. была в течение шести лет /1566-1572/ потрачена невероятная сумма — шестьсот миллионов червонных. Папа Григорий XIII «возрадовался зело» поражению врагов церкви, Пия V уже не было в живых, Бог не привел его дожить до этой радости. [41] Папа Пий V умер за четыре месяца до Варфоломеевской ночи, 19 апреля 1572 года. Зато Григорий XIII праздновал великое событие молебствиями, крестными ходами, пальбой с крепости св. Ангела, иллюминацией Рима и, наконец, медалью с надписью: «Избиение гугенотов» /Ugonotarum strages/.

Кардинал Лотарингский, бывший тогда при ватиканском дворе, подарил вестнику, прибывшему из Парижа от герцога Омальского, 10 000 золотых экю и задал великолепный пир на весь мир. Скажем в заключение, что изуверы в своем ослеплении были душевно убеждены в том, что резня гугенотов — подвиг, великий и богоугодный. До нас дошли сотни брошюр в стихах и в прозе, оправдывавших, одобрявших злодейства Катерины Медичи и Карла IX… Авторами этих гнусных панегириков были в Риме Камилло Капилупи; во Франции — Жан Монлюк, историограф Франциск Белльфоре, Леже Дюшен, Шантлув, написавший трагедию «Адмирал Колиньи», в которой вывел покойного прямо сообщником «диавола и аггелов его»… Иезуиты вообще явились защитниками преступлений короля и королевы французских. При Людовике XV, в 1758 году, аббат Кавейрак не постыдился написать апологию Варфоломеевской ночи; а в 1819 году какая-то семинарская гадина написала то же самое во французском журнале «Консерватор» /«Le Conservateur»/… Да зачем ходить так далеко: спросите в наше время у любого клерикала, какого он мнения о Варфоломеевской ночи? И можете быть уверены: одобрит и выразит pium desiderium о повторении /repetatur/…

Польское дворянство, имевшее намерение избрать себе в короли Генриха Анжуйского, брата Карла IX, призадумалось, так как палачей на польском троне еще не бывало… Немалых трудов и расходов стоило Катерине Медичи уговорить панов и магнатов не лишать короны ее возлюбленное детище. Генриху Анжуйскому в 1573 году пришлось ехать в Польшу через Палатинат, где нашли себе приют многие гугеноты и, между прочими, родные Колиньи. Электор-палатин, принимая у себя во дворце второго сына Катерины Медичи со всеми подобающими почестями, подвел его к портрету старика, под которым на золотой раме было написано латинское двустишие: «Такова была наружность героя Колиньи, так же славно жившего, как и умершего». [42] Talis erat quendam vurtu Colignius heros, / Quem vera illustrem vitaque morsque facit!