Константин Крайнюков - Оружие особого рода

Каждое слово манифеста встречалось общим одобрением собравшихся людей. Потом они заговорили — торопливо, взволнованно, перебивая друг друга. Фашистских оккупантов прогнали. Помещики бежали. Манифест дает большие права трудовому народу, дает землю тем, кто ее обрабатывает. Наконец-то наступит новая жизнь!

И нам, воинам Страны Советов, отрадно было видеть, что на земле, освобожденной Красной Армией, начинаются важные социальные преобразования, осуществляются светлые мечты трудового народа. Но мы по собственному, выстраданному нами опыту знали, что крупные революционные преобразования легко не даются. Польская рабочая партия, возглавившая трудовой народ страны и все патриотические силы нации, с кипучей энергией приступила к восстановлению народного хозяйства. Надо было не только поднять из пепла разоренные фашистскими оккупантами фабрики и заводы, шахты и электростанции, не только возродить сельское хозяйство, но и победить капиталистов и помещиков, сокрушить сопротивление внутренней реакции, поддерживаемой международным империализмом.

В Жешувском воеводстве мне довелось присутствовать при торжественном акте, когда представитель ПКНО вручал безземельным крестьянам свидетельства на владение землей, национализированной у сиятельных графов, светлейших князей и бежавших с гитлеровцами помещиков. Это было волнующее событие. Трудящиеся как подлинные хозяева начинали осуществлять демократические преобразования.

В том же Жешувском воеводстве каменной глыбой возвышался над живописным местечком Ланцут старинный дворец, принадлежавший ранее династии Потоцких крупнейших магнатов и властителей Польши. Когда мы подъехали к замку, к нам подошел офицер А. П. Соин и доложил, что советские воины взяли под охрану и надежную защиту этот замок, чтобы затем передать его законному хозяину всех богатств — польскому народу и его демократическому правительству в лице Польского комитета национального освобождения.

— Я уверен, что в древнем замке будет создан народный музей, предугадывая будущее, заявил старший лейтенант Соин.

Уже при нас появились первые экскурсанты. Это были вчерашние батраки, которых, бывало, и близко не подпускали к графским хоромам. Они осторожно и бесшумно ходили по замку, рассматривая редкостные картины в золоченых рамах, охотничьи трофеи графа, изделия местных умельцев, богатую утварь…

В первые дни обстановка в Польше оставалась сложной. Донесения, поступавшие от военных советов армий, от командиров, политорганов и комендатур, свидетельствовали о том, что так называемые "полномочные представители" польского эмигрантского правительства в Лондоне кое-где норовили самочинно захватить органы местного самоуправления, стремясь оттеснить подлинных представителей народной власти.

Имели место вылазки и провокации со стороны чуждых элементов. Буржуазно-помещичье реакционное отребье выступало со злобными нападками на Польский комитет национального освобождения, на изложенную в его Манифесте программу демократических преобразований, особенно его земельную реформу. В одной из клеветнических листовок враги новой жизни распространяли провокационные вымыслы о том, что ПКНО и большевики якобы намерены превратить Польшу в придаток Советского Союза, что все поляки будут сосланы за Урал, в Сибирь, а на польской земле поселятся якуты. Распространялись и другие небылицы, почерпнутые из арсенала геббельсовской пропаганды.

Военный совет фронта учитывал сложность обстановки и делал необходимые выводы. Мы довольно четко представляли себе, каково должно быть наше отношение к польскому народу, к различным социальным группам и на каких вопросах следует сосредоточить внимание командиров и политорганов. Этому во многом способствовало проведенное ЦК ВКП(б) в мае 1944 года совещание членов военных советов фронтов. Там наряду с другими, вопросами были обсуждены и наши задачи, связанные с освободительной миссией Красной Армии в Европе.

В директиве Главного политического управления Красной Армии от 19 июля 1944 года указывалось, что продвижение советских войск за рубежи нашего государства создало обстановку, требующую учитывать новые явления, освещать и изучать военно-политическое положение на территории, освобожденной Красной Армией. Главное политическое управление требовало перестроить содержание партийно-политической и всей воспитательной работы применительно к новой обстановке.

Прошло несколько дней, и начальник ГлавПУРа генерал-полковник А. С. Щербаков по телефону потребовал доложить, каковы взаимоотношения советских войск и населения освобожденных районов братской Польши. Я коротко информировал его.

— Нельзя забывать, — сказал А. С. Щербаков, — что сейчас каждый воин за рубежом становится советским агитатором. Польские трудящиеся должны на деле почувствовать, что мы их друзья, братья.

В конце июля мне снова позвонили из Москвы и попросили не отходить от аппарата. Вскоре я услышал голос И. В. Сталина. Он сказал, что Государственный Комитет Обороны намерен обсудить вопросы, связанные с пребыванием Красной Армии за рубежом.

— Вы можете, товарищ Крайнюков, прибыть в Москву?

Я ответил, что могу.

— Вот и хорошо. Если позволит погода, то завтра же утром вылетайте. До свидания!

Просмотрев еще раз донесения военных советов армий и политорганов, изучив незначительные пока материалы о первых днях пребывания советских войск в Ярославе и других освобожденных населенных пунктах Польши, суммировав личные записи и наблюдения, я посоветовался с командующим фронтом И. С. Коневым, начальником штаба В. Д. Соколовским и начальником политуправления С. С. Шатиловым. Они многое мне подсказали.

В первый же день нашего прибытия в Москву в Государственном Комитете Обороны состоялось совещание.

Здесь я встретил членов военных советов фронтов генералов Л. 3. Мехлиса и Н. Е. Субботина. Когда мы кратко доложили о первом опыте работы в новых условиях, И. В. Сталин предложил нам подготовить проект постановления ГКО о нормах поведения Красной Армии за рубежом, где каждый боец призван высоко держать честь воина Страны Советов и уважать суверенитет и национальное достоинство освобождаемых народов Юго-Восточной Европы.

Перед тем как приступить к работе, мы попросили Сталина дать указания о направленности документа и определить основные вопросы, которые следует включить в проект постановления.

— Вы только что прибыли из Польши, — сказал в ответ И. В. Сталин, — и лично ознакомились с обстановкой в освобожденных районах, сделали определенные выводы и обобщения. Для того вы, члены военных советов фронтов, и приглашены в Москву, чтобы своими рекомендациями и предложениями помочь ЦК партии и ГКО.