Александр Рубакин - Рубакин (Лоцман книжного моря)

Тут выдвигается на первый план проблема человеческих эмоций во взаимных отношениях людей и в оценке ими других. «Идеи, миросозерцания неизбежно меняются, если изменились эмоции, – пишет Рубакин, – перемены убеждений в разных партийцах очень нередко происходят от перемены эмоций, а не от эволюции их идей и не от накопления знаний... Эволюция нервномозговой системы в животном царстве свидетельствует, что интеллект не столь древнего происхождения, как эмоции. Отсюда следует относительная сила эмоций наследственных.

Вопрос о роли эмоций в поведении человека приобретает особенный интерес в связи с тем, что в своей рецензии на книгу Н.А.Рубакина «Среди книг» В.И.Ленин особо останавливается на проблеме эмоций. Ленин пишет в этой рецензии: «В предисловии г.Рубакин заявляет, что он „на своем веку никогда не участвовал ни в каких полемиках, полагая, что в огромнейшем числе случаев полемика – один из лучших способов затемнения истины посредством всякого рода человеческих эмоций“. Автор не догадывается, ...что без „человеческих эмоций“ никогда не бывало, нет и быть не может человеческого искания истины» [35].

Но, как мы только что видели из изложения методики библиопсихологического исследования, Рубакин как раз подчеркивает роль эмоций в искании истины. Да и у него самого в его публицистических статьях эмоции проявляются в полной силе, что им и дает их резкую полемическую окраску.

Так эмоциями замыкается круг основных положений библиопсихологии.

Любопытно то, что у самого Рубакина эмоции, несомненно, преобладают над логическими рассуждениями.

Не входя здесь в детальное изложение всей этой «рубакинской» науки – сам Рубакин называл эту теорию наукой, – мы вкратце изложим некоторые наиболее существенные критические замечания.

Основные недостатки теории библиопсихологии были всего лучше, с нашей точки зрения, вскрыты хорошим знакомым Н.А.Рубакина по эмиграции, видным деятелем Коммунистической партии В.А.Карпинским. Он настолько хорошо критикует основные ошибки и противоречия библиопсихологии, что лучше всего привести целиком некоторые его замечания из письма к Рубакину от 16 февраля 1923 года:

«...Больше всего мешает усвоению В[ашей] книги, а след[овательно] распространению В[аших] идей, как раз то, что кажется В[ам] наиболее удачным в методе ее изложения. Именно. Вы сначала на доброй половине книги оглушаете читателя кучей доказательств, что книга вообще – миф, фикция, что познание книги абсолютно невозможно, как невозможно познание других „я“ и вообще мира, что челов[еческое] „я“ обречено на абсолютное одиночество и т.п. и т.п. Если принимать все это всерьез – а ведь это Ваши теоретич[еские] положения! – то, в сущности, я не читал книги более пессимистической, чем Ваша, и самый эпиграф ее звучит горькой иронией и над книгой вообще и над автором данной книги.

Однако, прочитав вторую половину, читатель убеждается, что не так страшен черт, как его малюют. Это, конечно, утешительно. Но вот что худо: испытывая сильную потребность вернуться к теоретической части, читатель сличает теоретич[еские] начала с практич[ескими] концами и убеждается после адского труда, что они решительно не сходятся. Кажется, нет ни одного теор[етического] положения, к[оторое] не противоречило бы практич[ескому] выводу...

В сущности, если принять всерьез некоторые наиболее общие принципы из числа высказанных в книге, то автор – спиритуалист, соллипсист. Как это ни странно для известного нам Рубакина, но это так. Или иначе: это странно в такой же мере, как то, что Рубакин, написавший десятки популярных книг, которые непосредственно содействовали развитию классового сознания рабочих и крестьян, которые непосредственно развивали чувства классовой вражды и ненависти к угнетателям, которые непосредственно толкали к восстанию, к революции, к гражданской войне, – этот самый Рубакин заявляет себя сторонником «неуничтожаемости личности человеческой рукою человеческою же», противником «возбуждения и культивирования ненависти, мести, злобы и т.п.», сторонником «прекращения всех кровопролитий», т.е. противником гражданской войны и революции!»

Карпинского больше всего интересовал вопрос о практических выводах для агитации и пропаганды среди рабочих и крестьян, для книжного дела вообще. Он находит правильной идею создания Международного института библиопсихологии. Но вместе с тем он указывает Рубакину, что создание такого института в капиталистической стране попросту немыслимо.

«1. Ваш Институт, – пишет он в том же письме, – ставит задачей создание наилучших методов агитации и пропаганды. Но буржуазным правительствам и господствующим классам и без того принадлежит монополия в деле агитации и пропаганды: в их руках находятся все научные, технические, материальные средства и персональные силы. Буржуазия практически не заинтересована в Вашем проекте.

2. Ваш Институт не только чисто научное учреждение: он ставит еще чисто практические цели (и правильно!) – руководства чтением на дому и оценки книг не только с чисто научной, но и с «моральной» (как Вы пишете) точки зрения, наряду с созданием кадров интеллигенции, проникнутой Вашими идеями (и это правильно!) – Что это значит фактически? Не более и не менее как вот что. Вы предлагаете буржуазии на ее средства создать Институт с целью воспитания кадров интеллигенции, настроенной оппозиционно к этой самой буржуазии и ее строю в его крайних проявлениях и с целью усовершенствования и развития агитации и пропаганды в том же оппозиционном духе! Причем руководство всем этим должно находиться в руках этой самой «надклассовой» или «внеклассовой» гуманной, высокодобродетельной и пр. и пр. интеллигенции. Понятно, что буржуазия не только не заинтересована в осуществлении Ваших идей, а как раз наоборот.

...Единственная страна, к[оторая] глубочайшим образом заинтересована в осуществлении подобной идеи и особенно в практическом, самом широком развитии ее – это Советская Россия... Руководство подобным институтом... Советская Россия может вручить только людям, к[оторые] решительно и бесповоротно стали по сю сторону баррикады... Биб[лио]пс[ихологический] Институт д[олжен] б[ыть] основан в России – пока национальный. Руководителем его д[олжны] б[ыть] Вы, Вы же д[олжны] служить связью с отдельными лицами и ячейками биб[лио]психологов в Европе...

В заключение – один из многочисленных частных вопросов. Вы не раз говорите, что огромное большинство людей принадлежит к типу смешанному, или среднему. В параллель с этим я приведу В[аше] утверждение... что б[иблиологическая] пс[ихология] дает возможность писать книги, одинаково удовлетворяющие читателей разных типов... Но в таком случае получается крайне любопытный вывод. Для создания новых книг чисто (формально) психолог[ические] особенности будущих читателей их не важны; вопрос об их изучении отпадает. Остается необходимым лишь изучение фактич[еского] содержания мнемы этих читателей».