Наталья Пирумова - Бакунин

Этот дикий манифест можно сравнить лишь с бредовыми планами Петра Верховенского: «Мы провозгласим разрушение… Мы пустим пожары… мы пустим легенды. Я вам… таких охотников отыщу, что на всякий выстрел пойдут, да еще за честь благодарны останутся. Ну-с, и начнется смута! Раскачка такая пойдет, какой еще мир не видал…» [395] Ф. М. Достоевский, указ. соч., стр. 440–441. Но где же здесь идеи Бакунина? На наш взгляд, их тут нет. Ни террор как таковой, ни формы его («яд, петля, кинжал») никогда не входили в арсенал старого революционера. Зато Нечаеву они были органически свойственны. Их же он снова и подробно представил в первом номере «Издания Общества Народной расправы», где даже перечислил высших, богатых и должностных лиц, подлежащих истреблению. Этому изданию нельзя отказать в известной выразительности. Образность и пафос ненависти тут налицо. «Мы из народа, со шкурой, прохваченной зубами современного устройства, руководимые ненавистью ко всему ненародному, не имеющие понятия о нравственных обязанностях и чести по отношению к тому миру, который ненавидим и от которого ничего не ждем, кроме зла». [396] Ю. Стеклов, указ. соч., т. 3, стр. 454.

Отрицание «нравственных обязанностей и чести» (давшее повод Достоевскому написать злую фразу «…Вся суть русской революционной идеи заключается в отрицании чести…» [397] Ф. М. Достоевский, указ. соч., стр. 389. ) распространялось Нечаевым не только на ненавидимый им господствующий мир, но на всех людей вообще. Доказательство тому — «Катехизис революционера», эта квинтэссенция того, что принято называть нечаевщиной.

В литературе до сего времени ведутся споры о том, кому принадлежит авторство «Катехизиса». Анализ источников, в том числе и неизвестных предыдущим исследователям, позволил мне прийти к выводу о том, что Бакунин не является автором этого документа. [398] «М. Бакунин или С. Нечаев?». «Прометей». М., 1968, № 5.

Для того чтобы представить себе разность позиции Бакунина и Нечаева в вопросах методов борьбы, отношения к делу, к товарищам и противникам, достаточно сопоставить «Катехизис» с уставом «Интернационального братства» и другими программными документами, которые незадолго до того редактировал и дополнял Бакунин в связи с созданием «Альянса», а также с его письмом Нечаеву от 2 июля 1870 года.

«Катехизис» — это свод правил, ими должен руководствоваться революционер. Предоставим первое слово Нечаеву.

Отношение революционера к самому себе — таков первый раздел «Катехизиса».

Полное отречение от всех форм личной и общественной жизни, презрение к общественному мнению, ненависть к общественной нравственности. «Нравственно все, что способствует торжеству революции. Безнравственно и преступно все, что мешает ему». [399] «Катехизис революционера» цитируется по публикации Шилова. См.: «Борьба классов», 1924, № 1–2, стр. 268–271.

Отношение к товарищам:

«Мера дружбы, преданности и прочих обязанностей в отношении к… товарищу определяется единственно степенью полезности в деле всеразрушительной практической революции». Товарищи не все равны. У каждого посвященного «должно быть под рукой несколько революционеров второго и третьего разрядов, т. е. не совсем посвященных», на которых он должен смотреть как на часть «революционного капитала, отданного в его распоряжение».

Отношение революционера к обществу:

«Революционер живет в обществе, имея целью лишь его беспощадное разрушение». Имея в виду эту конечную цель, он должен притворяться для того, чтобы проникать всюду, во все слои: «высшие и средние, в купеческую лавку, в церковь, в барский дом, в мир бюрократический, военный, в литературу, в Третье отделение и даже в Зимний дворец».

Все общество должно быть разделено на несколько категорий;

«Первая категория — неотлагаемо осужденных на смерть. Да будет составлен товариществом список таких осужденных по порядку их относительной зловредности для успеха революционного дела, так чтобы предыдущие нумера убрались прежде последующих…

Вторая категория должна состоять именно из тех людей, которым даруют только временно жизнь, дабы они рядом зверских поступков довели народ до неотвратимого бунта…

К третьей категории принадлежит множество высокопоставленных скотов или личностей, не отличающихся ни особенным умом и энергией, но пользующихся по положению богатством, связями, влиянием и силой. Надо их эксплуатировать всевозможными манерами и путями, опутать их, сбить их с толку и, овладев по возможности их грязными тайнами, сделать их своими рабами.

Четвертая категория состоит из государственных честолюбцев и либералов с разными оттенками. С ними можно конспирировать по их программе, делая вид, что слепо следуешь за ними, а между тем прибирать их в руки, овладеть всеми их тайнами, скомпрометировать их донельзя, так чтобы возврат был для них невозможен, и их руками мутить государство.

Пятая категория — доктринеры, конспираторы и революционеры в праздноглаголющих кружках и на бумаге. Их надо беспрестанно толкать и тянуть вперед, в практичные головоломные заявления, результатом которых будет бесследная гибель большинства и настоящая революционная выработка немногих».

Предоставим теперь слово Бакунину.

Отношение революционера к самому себе:

«Интернациональные братья не имеют иного отечества, кроме всемирной революции, иной чужбины и иного врага, кроме реакции» [400] Ю. Стеклов, указ. соч., т. 3, стр. 72. — это из устава. Но преданность революции, признание ее отечеством не означает еще полнейшего отречения от себя.

«Помните, как Вы сердились на меня, когда я называл Вас абреком, а ваш катехизис — катехизисом абреков, — скажет Бакунин Нечаеву спустя несколько месяцев. — Вы говорили, что все люди должны быть такими, что полнейшее отречение от себя, от всех личных требований, удовлетворений, чувств, привязанностей и связей должно быть нормальным, естественным, ежедневным состоянием всех людей без исключения. Ваше собственное самоотверженное изуверство, ваш собственный истинно высокий фанатизм Вы хотели бы, да еще и теперь (хотите), сделать правилом общежития. Вы хотите нелепости, невозможности, полнейшего отрицания природы человека и общества. Такое хотение гибельно, потому что оно заставляет Вас тратить ваши силы понапрасну и стрелять всегда мимо. Но никакой человек, как бы он ни был силен лично, и никакое общество, как бы совершенна ни была его дисциплина и как могуча ни была его организация, никогда не будут в силах победить природу. Да, мой милый друг, Вы не материалист, как мы грешные, а идеалист, пророк, как монах Революции, вашим героем должен быть не Бабеф и даже не Марат, а какой-нибудь Савонарола, Вы по образу мыслей подходите больше… к иезуитам, чем к нам». [401] «4-е Сahiег…», 1966, р. 632.