Дмитрий Кустуров - Сержант без промаха

— Товарищ политрук, идем обратно?

— Нет, нет. Я сам доберусь. — Кирносенко, морщась, старается перенести боль. — Иди быстрее, слышь?!

Враг открыл минометный огонь. Как начали взрываться минные снаряды, Федор быстро отполз в сторону и стал «щелкать» тех фашистов, которые старались добить политрука. После того, как раза три-четыре подряд пули просвистели мимо ушей, он откатился вниз в воронку и там отлеживался часа два, если не больше. Дав забыть о себе, Федор вскарабкался на край воронки и стал всматриваться в ту сторону, откуда летели пули с одинаковым жужжанием. "Что же это он?" — Федор от неожиданности даже пробормотал вслух: снайпер был весь на виду. "Ну что ж… Выходит, мой черед". — Федор немедля поймал того на мушку…

Вечером в сумерках тихонько выбрался из нейтральной зоны. Он был спокоен, ибо знал, что политрук не убит. Зато забеспокоились, оказывается, за него в роте.

— Аи да молодец! Я же вам говорил! Шиш два убьют Охлопкова! — Ровное крепко обнял Охлопкова и беспрестанно басил. Федора подбросили вверх и стали качать.

Следуя в свою траншею, Федор от Ганьшина узнал, как Кирносенко выбрался с поля боя. Он и сказал Ровнову, что Охлопков — надежный товарищ и отличный снайпер и что он попал в такой переплет, что вряд ли оттуда выберется. А Ровное предложил организовать встречу и все время повторял: "Нет, такие, как Охлопков, так просто не пропадают и не должны пропадать!"

Так пришла слава снайпера к Охлопкову. Вскоре о нем стало известно по всему полку. Слух о "волшебном стрелке" дошел и до командования дивизии, затем и армии. Вскоре к Охлопкову стали приезжать люди из газет корреспонденты. Через полтора месяца ему вручили орден Красной Звезды.

За что его наградили? Что он такое сделал? Федор об этом сильно не думал. Ему казалось, что он действует, как требует обстановка. Он просто делал то, что может. Ведь уметь стрелять вовсе не значит, что ты воюешь лучше других. И когда тебе говорят, что ты совершил подвиг, то это скорее надо воспринимать как слова хвалы.

А между тем слава о нем продолжала расти и шириться. "Охлопков лучший в полку!", "Охлопков — первый снайпер в дивизии!" Подобные слова хвалы и уважения станут в будущем постоянными попутчиками имени снайпера.

— Федя, тебя вызывают к командиру полка, — сказал однажды вечером новичок из Сибири. — Это Ганьшин велел передать тебе, как ты выйдешь из засады. Говорят, ты на слет поедешь.

— Что? Это тоже Ганьшин сказал?

— Нет. Ординарец командира полка.

— Сейчас идти? — Да.

Федор вышел из землянки, куда их вселили недавно и, пройдя полкилометра, оказался у блиндажа командира полка. Остановился перед дверью, поправил ремень. Взявшись за ручку, в нерешительности постоял чуток и дернул дверь.

— А, Охлопков! — Мягко сказал командир полка майор Ковалев. — Не надо докладывать, иди, садись, к нам из армейской газеты корреспондент приехал.

Затем командир, обращаясь к корреспонденту, сказал: "Вот он, наш Охлопков. Лучший снайпер в полку".

— Как дела сегодня? — Обернулся к Охлопкову командир.

— Одного уничтожил, товарищ командир полка.

— Как так одного? Артиллерийские наблюдатели нам передали, что на твоем секторе убито два. Что они, на врали?

— Второй фриц больно сильно кричал.

— Ну и что? Пусть себе кричит.

— Товарищ командир полка, раз он сильно кричит, значит, только раненый. Таких я в счет не беру.

Майор Ковалев с корреспондентом переглянулись, и оба засмеялись. Корреспондент, с трудом сдерживая смех, даже покачал головой:

— Как же он себя ведет, если смертельное ранение?

— Тогда ему не до крика…

— Слышали, как это бывает? Он вам не Агибалов.

— Да, Григорий Александрович, слышал и понял. Но нам надо делать так, как договорились. А со сводкой как быть?

— Да, да, действительно. Сводка уже отправлена. Исправить не сможем. Командир перестал улыбаться и, обернувшись к Охлопкову, испытывающе сказал:

— Как смотришь? Может, в твою пользу так и оставим?

— Товарищ командир полка, это ваше дело. — Затем, немного замявшись, добавил. — А мне лишнего не надо.

Корреспондент еще раз посмотрел на Охлопкова и сказал:

— Григорий Александрович, он правду говорит. Сводку, пожалуй, не надо трогать. А одна цифра Охлопкову будет авансом.

— Согласен? — Да.

— Вот и договорились. А вы, Дмитрий Федорович, завтра с ним пойдете? На вопрос майора Ковалева корреспондент кивнул головой. — Так, товарищ Охлопков, от всего сердца благодарю за отличную службу. Иди, отдыхай.

На следующий день, когда Федор шел на засаду, его поджидал человек в новеньком масхалате и со снайперской винтовкой через плечо. Федор сразу не понял, кто это. И только когда тот представился "Майор Попель" и сказал, что идет с ним, узнал в нем вчерашнего корреспондента.

Весь день Охлопков и Попель, не говоря ни слова, общались жестами и знаками. Охлопков все больше поражался тому, как хорошо знает снайперское дело его новый знакомый. Вечером со слов самого Попели узнал, что он является одним из организаторов снайперского движения в 43-й армии.

Майор Попель был с Охлопковым и на следующий день. Он утром приказал занять позицию в общей траншее, а сам вернулся около 11 часов с противотанковым ружьем.

— Обращаться с ним умеешь? — спросил Попель Федора.

— Знаю.

— Тогда бери этот бинокль. Ориентир 2, вправо 20 метров, дзот. Найди и уничтожь его.

— Есть, — ответил Федор, а сам, протягивая руки за биноклем, подумал: "О каком дзоте говорит?" Он знает только один дзот. Так тот еще себя никак не проявил. Федор стал смотреть в бинокль и на самом деле, кроме того молчаливого дзота ничего не обнаружил.

— Нашел?

— Нашел.

— Хорошо. Дай сюда бинокль и приготовься вести огонь по дзоту.

Противотанковое ружье Федор установил у ячейки на ровной поверхности и сам, выкарабкавшись из траншеи, лег.

— Прицел на сколько поставил?

— На 750.

— Правильно. Давай стреляй.

Федор навел ружье на дзот: амбразура была еле-еле заметна. Оставалось прицелиться как можно лучше, да, подложив на плечо рукавицы, нажал на курок.

— Аи-да, молодец! — Услышал Федор восторженный крик после выстрела. Попал! Смотри, как пошел синий дымок из амбразуры!

И вправду из вражеского дзота шел дымок. Значит, попал.

— Спасибо, товарищ Охлопков! — Майор протянул руку Федору. — Хорошо стреляете. В самую точку. Ну, пока, до встречи на слете!

— Пока!

После ухода майора Федор почувствовал, как ноют плечи. Какая сильная отдача! В прошлый раз, когда выпустил всего три пули из этого противотанкового ружья, чувствовал боль в теле целый день. Тогда-то Федор и зарубил себе на носу, что надо обязательно подкладывать на ключицу рукавицы.

В тот день Охлопков зашел на свою третью позицию и пробыл там до позднего вечера. Как назло, не попался на его мушку ни один фашист. А после ужина его отправили в разведку с прикрывающей группой. Так что свой аванс ему довелось сквитать лишь на третьи сутки…