Дмитрий Кустуров - Сержант без промаха

— Смерть фашистским оккупантам!

Как показалось Федору, даже эти слова, так часто употребляемые на фронте, прозвучали в устах генерала с особым смыслом.

Федор с одобрением слушал текст обращения слета ко всем бойцам 43-й армии. Ясно и понятно: кто с винтовкой, тот может и должен бить врага метко и вести свой счет мести. Как можно больше уничтожать врага! Как можно больше снайперов!

После обеда снайперам показали выставку стрелкового оружия. На скамейках и на стенах они увидели снайперские винтовки, оптические приборы, патроны самого различного назначения. Федор долго простоял перед новой моделью оптики марки «ZF-41» и универсальным пулеметом, который дается пехоте или устанавливается на танке. Прибор «ZF-41» — восьмикратный, рота может иметь всего 1–2 штуки. Стрельба с помощью перископа показалась тоже диковинкой. Винтовку, оказывается, ставят на бруствер с помощью двух треножек. Стрелок, лежа в окопе или траншее, должен прицеливаться с помощью этого перископа. Федор так и не уловил сути этого хитроумного приема. Из представленных патронов его заинтересовали патроны с трассирующими и разрывными пулями. Немецкий снайпер разрывными пулями обычно стреляет, чтобы скрыть свое местонахождение. Разрывная, как ударится об мерзлый грунт, камень или любой твердый предмет, издает такой треск, что и не поймешь откуда стреляют.

После выставки снайперов повели на вечер знакомств. Молодые, собравшись небольшими кучками вокруг своих старших товарищей, все спрашивали. У Федора допытывались, что за у него оружие, какой прибор, долго ли ходит в снайперах? Кто-то проронил неодобрительные слова про его винтовку и прибор, на что другой ответил шуткой, мол, охотник даже из ружья с кривым стволом не промахивается. Третий поразился тому, что Охлопков находится на фронте больше года:

— А я-то пробыл месяц и два дня. И то кажется, что целая вечность. Сколько раз ранены? Пять раз? Понят но. Так, не вылезал, значит, из госпиталей? Всего дней двадцать? Н-да!_

Так ребята что-то спрашивали у Федора и тут же начинали спорить меж собой.

— Слыхал? За три месяца у него счет перевалил за 130! Он почти догнал Вежливцева и Пчелинцева!

— Тогда ему дадут?

— Вряд ли. Те-то в блокаде, у каждого учеников уйма.

— Точно, у него же, говорят, всего один…

— Ну и что? Откуда вам знать?! Вот увидите, скоро из нашей армии выйдет три-четыре Героя! Вот увидите!

Федор понял, что вокруг него стоят почти одни курсанты. Многие из них, видимо, еще и не нюхали пороха. Кто-то даже спросил, знает ли он порошок, оберегающий от мороза. Правда ли, что снайперам нельзя есть ничего соленого. Говорят, у немцев снайперы не едят даже копченой колбасы. Обо всем этом Федор слышит впервые и, к неудовольствию своих молодых собеседников, лишь пожал плечами.

Молодые люди вскоре исчезли также быстро, как собрались. Федор тоже собрался было уходить, но тут увидел, как к нему приближается мужчина средних лет. Плотный и степенный такой.

— Кузьмой зовут, — улыбаясь, подал руку. — Фамилия Вакула, по отчеству Филиппыч. Если будешь звать Кузьмой Филиппычем, не ошибешься. — Когда Охлопков тоже назвал себя, он пожал руку еще крепче. — Вот какой ты! А я-то думал, встречу богатыря. Ха-ха-ха! Давай-ка сядем, — Вакула взял Федора под руку и по вел к скамейке. — Ну, рассказывай. Откуда ты? Есть ли семья?

Вакула и Охлопков сели на скамейку, каждый достал свой кисет, свою трубку и, затягиваясь табачным дымом, начали обстоятельный, неторопливый разговор. Вакула, оказывается, с Урала. У него сын и дочка. Жена, Ирина Наумовна, работает на военном заводе. Стахановка. Кузьма не без гордости достал письмо жены и зачитал то место, где говорилось о том, что она, его Ирина, сменную норму выполняет на 170–200 процентов.

— Да, брат, вот какие дела. — Вакула положил письмо жены обратно в карман гимнастерки. — Когда дома все в порядке и мне легче здесь.

— Это точно. Я тоже так.

— Да, Федор, далеко ты забрался. Ой, далеко…

— Сказал тоже. До твоего Урала близко что ли?

— Так то оно так. Но я сегодня впервые узнал, что есть такой народ якуты. Русский, узбек, татарин, казах, якут — они все здесь! Не в этом ли сила России, а?! — Вакула опять разразился своим переливчатым смехом.

Второй день слета для Охлопкова начался сразу с двух сюрпризов. Проснувшись, увидел на одеяле газету. На первой же странице крупными буквами было написано о нем: "Слава сержанту Охлопкову!" Как только умылся, зашел майор Попель и, достав из шубы новенький оптический прибор, протянул ему.

Когда группа снайперов 179-й пришла на полигон, все были в сборе. Федору показалось, что все о нем и говорят. Кто кивком, кто, поднимая руку, приветствуют его. Из вчерашних курсантов капитана Соловьева трое приветствовали под козырек: "Здравствуйте, Федор Матвеевич!" Фотокорреспондент — небольшого роста, юркий человек — успел заснять его.

— Скажите, вы колхозник или рабочий? — Спросил фотокорреспондент, щелкая своей «лейкой».

— Колхозник.

— А в газете сказано, что у тебя твердая шахтерская рука. Как понять это?

— Года полтора я и на самом деле работал в шахте.

— Понятно. Ну, будь здоров. Еще приду. Сниму тебя на огневой позиции.

Вакула, Борисов, Карама поздоровались за руку и поздравили. Когда майор Попель объяснял порядок соревнований, еще кто-то пришел, но старшина не пропустил его.

— Федор, ты только не волнуйся, — говорит Попель и улыбается. Смотри, угодишь в "молочные братья".

Здесь так называют тех курсантов, которые попадают вне черного круга мишени, то есть в «молоко». Все курсанты сегодня должны быть здесь. Иначе кому же обслуживать стрельбище, как не им?

Соревнование началось со стрельбы на 200 метров по головной мишени. Все три команды на огневой рубеж вышли одновременно. Федор дважды попал в 8-ку, раз в 9-ку и в своей группе занял первое место. Но в тех двух группах у Климачева, худощавого молодого бойца и у сержанта Никитина сумма очков была больше — 27. За фронтовиками стали стрелять две команды курсантов. Капитан Соловьев набрал 29, по 27 набрали сразу два курсанта, третий — 26. Таким образом результат Федора оказался шестым. В следующем упражнении, заключавшемся в том, чтоб за 1 минуту произвести 5 выстрелов с того же расстояния по тем же мишеням, он занял пятое место. Затем стали соревноваться по движущимся мишеням. Бюст фашиста, которого высовывали с разных мест из траншеи на 10 секунд, нащелкал все пять раз без промаха. В этом упражнении фронтовики Иван Карама и Федор, набрав одинаковое количество очков разделили с капитаном Соловьевым первое — третье места. Затем над траншеями показались профили бегущих фашистов. Стрелок за 1 минуту с расстояния 200 метров должен был поразить все 4 фигуры. По четыре попаданий было у Никитина, Карамы, Охлопкова и у того же капитана-инструктора Соловьева. Квачантирадзе и трое из двух дивизий попали по три раза.