Олег Михайлов - Суворов

В шесть часов утра 14 сентября Суворов выступил из Госпиталя, соединился в Урзерне с Розенбергом, выслав вперед авангард Милорадовича. До самой Урнерской дыры противник не тревожил русских, убежденный, очевидно, в неприступности своей позиции. Перед входом в эту мрачно зиявшую искусственную пещеру французы встретили авангард ружейным огнем и выстрелами укрытой в туннеле горной пушки. Три сотни смельчаков полезли вверх, в обход над Урнер-Лохом. Другой отряд в две сотни егерей под командой майора Федора Тревогина начал спускаться по крутому скалистому склону высотою в сто пятьдесят метров к самому Рейсу. Под непрекращающимся огнем неприятеля, ежесекундно рискуя сорваться в пропасть, егеря достигли каменистого ложа и перешли реку, а затем стали карабкаться по отвесному берегу.

Страшась быть отрезанными, защитники Урнер-Лоха подались назад. Генерал-майор Мансуров устремился в туннель и оттеснил их до выхода к Чертову мосту. Когда впервые солдаты вышли к открытой пропасти, они не смогли податься назад. На узкой дороге образовался затор. В отступавших французов и напиравших на них русских полетели пули и картечь. Многие не удержались и сорвались в пропасть.

Русские бросились к мосту: французы сумели под огнем стрелков разрушить его — к счастью, главная арка сохранилась, но вместо второй зияла огромная дыра. Однако уже егеря Тревогина успели одолеть путь по кручам левого берега. Начавшие отходить французы еще обстреливали мост, когда русские притащили несколько бревен, разобрав сарай, который оказался поблизости, а офицеры, все время бывшие впереди, перевязали бревна своими шарфами. Князь Мещерский-третий ступил на эту зыбкую перекладину, но, пораженный смертельным выстрелом, только успел сказать:

— Друзья, не забудьте меня в реляции…

По узким бревнам, рискуя упасть в бездну, суворовские чудо-богатыри перебегали на другой берег. В это время с левой стороны, с полугорья, явился с Архангелогородским полком двадцатитрехлетний генерал-майор Николай Каменский. Еще с вечера получил он приказ следовать за Лекурбом через Бетцберг и обойти Урнерскую дыру и Чертов мост. Теперь он, как старший по чину, принял командование и, не давая неприятелю опомниться, погнал его из ущелья. Сын знаменитого военачальника и фельдмаршала, Каменский-второй мечтал заслужить похвалу Суворова. Он прибыл в армию перед самым швейцарским походом и был обласкан незлопамятным полководцем, сказавшим: «Сын друга моего будет со мною пожинать лавры, как я некогда с его отцом».

Четыре раза перебегала дорога с одной стороны Рейса на другую. Все четыре моста неприятель старался испортить, но Каменский продолжал наседать. У местечка Вазен французы попытались защищаться, не выдержали напора и отступили за мост, который Лекурб успел разломать.

Старики солдаты в похвалу молодому Каменскому говорили:

— Ай да граф! Так и летает, так и лезет с нами вперед! Молодец, похож на своего батюшку Михаила Федотьевича. Только тот был горячий человек, а этот доброй души и солдат горячо любит.

Когда Каменский принес показать фельдмаршалу письмо свое к отцу, Суворов приписал: «Юный сын ваш, старый генерал!»

Между тем основные силы русских ожидали на правом берегу Рейса исправления Чертова моста. Присланные австрийские понтонеры с величайшей обстоятельностью измеряли пространство моста, судили да рядили, а за дело не принимались. Потерявший терпение генерал Ребиндер кликнул из полков солдат, знающих плотницкое ремесло. На его вызов явилось более сотни плотников. Они выхватили из рук австрийцев их инструмент, и работа закипела. Вскорости мост был готов.

— Да, готово!.. — удивлялись понтонеры. — Это хорошо!

— То-то гут! Вы бы и до вечера гутели, а делу ходу бы не дали! — сказал им солдат, распоряжавшийся работой.

По докладу Ребиндера Суворов призвал распорядителя, наградил его деньгами и воскликнул:

— Русский на все пригоден! Помилуй Бог, на все! У других этого нет, а у нас есть!

В Вазен армия пришла ночью и тут осталась до утра.

В пять пополуночи скорым шагом двинулся авангард Милорадовича. Перед Амштегом французы встретили его, выстроившись колоннами под прикрытием двойной цепи стрелков. Милорадович, не любивший перестрелки, повел свои войска в штыковую атаку, тут подоспела подмога. Отступая, французы зажгли за собою очередной мост. Однако русский авангард по тлеющим перекладинам и уцелевшим доскам перешел на другой берег и вытеснил Лекурба из деревни Амштег. Державшийся поблизости отряд австрийского генерал-майора Ауфенберга получил возможность присоединиться к русской армии.

Отойдя до узкой и длинной Шахенской долины, тянувшейся вправо, Лекурб решил дать отпор Суворову. И снова штыковой удар русского авангарда решил исход дела. Около полудня войска заняли Альтдорф и нашли в нем небольшой магазейн с провиантом, пришедшимся как нельзя кстати. В сухарных мешках у солдат уже почти ничего не было, а вьюки отстали или погибли в пути. Каждый воин получил по три пригоршни муки и немного сухарей.

Однако только теперь Суворов с ужасом увидел, куда завели его австрийцы. Тотчас за Адьтдорфом дорога, именовавшаяся тогда Сен-Готардскою, обрывалась. Дикий и обнаженный хребет Росшток упирался в озеро отвесными скалами. Было непонятно, на что рассчитывал австрийский генеральный штаб! Можно было повернуть назад и идти Мадеранской долиной к верховьям Рейна. Но дорога эта не приближала, а удаляла Суворова от Швица. Оставалось продолжать поход по мрачной Шахенской долине, среди непроходимых гор. Солдаты должны были карабкаться по опасным пастушьим и охотничьим тропам, чтобы достигнуть Швица. Следовало торопиться, ведь Суворов и так опоздал в Альтдорф на сутки. Между тем со стороны рек Линты и Лиммата уже два дня слышалась канонада.

Конечно, ни одна армия никогда не двигалась по такому пути. В пять утра 16 сентября 1799 года авангард Багратиона начал трудный поход, за ним следовал Дерфельден, потом Ауфенберг, а Розенберг прикрывал движение с тыла. Тропинка делалась все уже и круче. Солдаты шли гуськом по скользкой глине, рыхлому снегу и мокрым каменьям.

Хребет Росштока вставал бесконечной стеной. Одна крутая и огромная гора, по словам очевидца, была выше всех остальных. Темные облака, несшиеся по ней, обдавали солдат мокрым холодом. Влажность и густота тумана постоянно усиливались. Ни единой нитки сухой не было на людях. Проклиная эту гору, солдаты говорили:

— Хоть бы показались теперь синекафтанники! Авось перестрелкою разогнали бы мы эту слякоть и в бою согрелись!

Только перед вечером корпус Дерфельдена одолел вершину и расположился на ночевку. Позади были чуть слышны выстрелы: арьергард Розенберга сдерживал наседавших французов. Солдаты замерзли, обувь у всех сделалась никуда не годной, особенно сапоги офицеров.