Николай Непомнящий - 100 великих феноменов

Потеряв зрение, Лиза Фиттипальди впала в депрессию. Поначалу она пыталась возиться в саду, играть на пианино, делать какие-то дела по дому, но состояние было настолько подавленным, что нередко она даже не вставала из постели. Весившая до болезни 45 килограммов, Лиза похудела почти на 10.

В безысходной тоске прошло два года. Муж Лизы Ал, отставной военный, принёс как-то домой детские акварельные краски и бросил их на кровать со словами: «Мне всё равно, что ты будешь с ними делать. Но сделай хоть что-то…»

«В тот день я словно очнулась от спячки, — вспоминает Лиза, работавшая до болезни бухгалтером. — Я никогда раньше не рисовала, но решила попробовать. Сначала, естественно, у меня ничего не получалось. Но чем больше я рисовала, тем больше мне это нравилось. Скоро я поняла, что нашла своё призвание в жизни».

Первая картина Лизы, нарисованная в тот же день, — четыре стеклянные вазы разных цветов — до сих пор висит у неё в комнате над кроватью.

Лиза Фиттипальди закончила курсы рисования и уже в 1996 году, спустя всего год после того дня, как муж принёс краски, продала свою первую картину.

С тех пор её картины с неизменным успехом выставляются в галереях Америки, Мексики, Англии, Франции, Италии. Джейсон Зигель, владелец галереи в Остине, ставший её менеджером, с гордостью говорит, что из 408 написанных Лизой картин продано 396. Причём цена некоторых доходит до 12 тысяч долларов.

Успех ошеломительный. Но лишь немногие поклонники таланта Лизы знают, что она слепая, и догадываются, какого труда стоят ей эти картины.

Сначала самым сложным для неё было найти нужную краску. Со временем Лиза научилась различать акварельные краски… на ощупь. При работе с масляными красками она для каждой отводит строго определённое место.

Для того чтобы помочь жене ориентироваться на холсте, Ал Фиттипальди сначала делил его на четыре части. Сейчас Лиза закалывает по краям холста разные скрепки и легко ориентируется по ним.

Слепая художница сначала как бы создаёт картину у себя в голове, а потом аккуратно переносит её на холст.

«Я прекрасно ориентируюсь в холсте и знаю, где что находится, — рассказывает Лиза. — Это очень похоже на то, как слепые музыканты, например Стиви Уандер и Рей Чарлз, играют на пианино. Они тоже каким-то шестым чувством определяют, когда и на какую клавишу нужно нажимать».

Со слов Лизы Фиттипальди может показаться, что нарисовать картину с закрытыми глазами проще простого. Конечно, это не так. Вся эта кажущаяся лёгкость достигается огромным трудом. Слепая художница проводит за холстом по 12–16 часов в день.

Самое невероятное заключается в том, что, ослепнув, Лиза не могла написать даже своё имя. Сейчас же она рисует замечательные картины. Ещё можно как-то понять, что слепой художник может рисовать абстрактные картины, но такие, как Фиттипальди, не рисует никто.

Лиза Фиттипальди в очередной раз доказала, что слепота — это ещё не конец жизни и что дух сильнее материи.

«Таких, как я, называют слайдерами», — сообщила в своём письме П. Волгину Лоррейн Ди Фелис, из Лас-Вегаса, и пояснила: «Как слайдер, я невольно включаю свет, когда проезжаю или прохожу под уличными фонарями, лампами освещения жилых домов или магазинов, мимо рекламных щитов. И бывает такое не только в тех случаях, когда я еду в собственном автомобиле, в чужой машине. А потом, если оглянусь, вижу, что огни зажигаются снова…»

Английское слово «слайдер» образовано путём сокращения SLIder — Street Lamp Intrference, что в переводе на русский это означает «человек, вмешивающийся в уличное освещение».

Есть люди, у которых довольно сложные взаимоотношения с электроприборами. Исследователи чаще всего пишут о тех, кто выводит из строя компьютеры, телевизоры, кассовые аппараты, утюги и прочее. При этом человек зачастую даже и не прикасается к подобной технике, а лишь входит в помещение, где она находится. Таких людей обычно называют «электрическими людьми».

Слайдеры — не совсем то же самое. Что касается Лоррейн Ди Фелис, то она рассказала П. Волгину об этой своей особенности давно. А написала об этом снова лишь потому, что произошло нечто необычное.

«Вчера вечером ехала я привычным путём по небольшой извилистой дороге, и примерно на расстоянии полмили все верхние фонари освещения по правой стороне дороги стали последовательно гаснуть по мере того, как я приближалась, — один за другим. Ну, это не впервые. Однако впервые они не загорелись снова после того, как я проехала! Более того, мой фургончик тоже вдруг заглох! А вот этого никогда прежде не случалось!» Это было в ночь на 2 декабря 2003 года.

Конечно, Лоррейн всегда пыталась выяснить, чем вызвано такое её воздействие на уличное освещение, но никто из специалистов ничего вразумительного ей не сказал. Большинство считает, что это просто совпадение, что фонари и неоновые огни сами по себе частенько мигают. Другие склонны признать, что каким-то образом на лампы воздействует человеческий мозг, но как и почему — не ясно.

Неужели мозг Лоррейн может оставить без освещения целый супермаркет? А такое в её жизни случалось, и не раз. Но едва она оттуда уходит — всё опять в ярких огнях. Как-то Лоррейн подъехала к одному небольшому магазину и едва успела притормозить, как огни внешнего освещения тут же погасли, а лампы внутри магазина потускнели. «Я всё-таки купила то, что мне надо, и как только вышла за двери, внутреннее освещение тотчас стало ярким. Когда же я вырулила со стоянки магазина и оглянулась, то увидела, что наружные фонари, рекламные огни и указатели — всё тотчас включилось снова».

Обычно люди не верят рассказам других о подобных явлениях, пока сами не станут их очевидцами. У Лоррейн очевидцев немало. Её собственный сын был однажды свидетелем того, как свет выключался в целых кварталах справа и слева от дороги, по которой они вместе ехали. Гасли даже щиты со световой рекламой, а потом, как только машина проехала, зажигались.

Лоррейн не скрывает, что считала себя чуть ли не тайным вредителем, стыдилась этой своей особенности. И когда случайно наткнулась в Интернете на сайт, где рассказывается о таких же, как она, то испытала облегчение: «Почувствовала себя словно прокажённый, нашедший, наконец, колонию себе подобных».

Лоррейн называет имена, перечисляет случаи. Понятно, что подобные люди-феномены есть и за океаном, и в нашей стране.

Впервые П. Волгину довелось услышать о таком человеке от своей приятельницы, Веры Михайловны, — она рассказывала об одном из своих домочадцев. Геннадий Панфилов вообще человек со странностями, но если бы это не мешало другим, то уж ладно бы. А то ведь пройдёт мимо телевизора, и тот переключается на другую программу, а то и вовсе выключается — как бы сам по себе. А потом Вера Михайловна заметила и ещё одну странность: посмотрит Геннадий на лампу уличного фонаря за окном, и та гаснет. Оказывается, сам он давно об этом знает. Как объясняет? Да никак. Что касается телевизора, то Геннадий наотрез отказывается вызывать мастера, считая это напрасной тратой времени и денег: «Когда они захотят, то опять подключатся, а до тех пор всё бесполезно», — говорит он. Кто «они» — Геннадий не поясняет, а может, и сам не знает. Но телевизор действительно не раз начинал работать сам по себе.