Ричард Колье - Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини

— Скоро и я совершу большой шаг. Она спросила с любопытством:

— Кто-нибудь, кого я знаю?

Джалеаццо покачал головой и ответил:

— Могу сказать лишь, что моя женитьба произведет сенсацию.

Мими попыталась угадать. Вряд ли это был кто-то из ватиканских кругов. Партийные боссы — тоже навряд ли. Будучи студентом, Чиано как-то громко прокомментировал:

— Может ли кто-нибудь мне сказать, кто такие фашисты? Для меня они выглядят просто шайкой преступников.

А однажды, когда они гуляли в Боргезских садах и мимо проехал дуче, прохожие отдали ему легионерский салют, Джалеаццо же невозмутимо пошел дальше.

— Почему ты не отдаешь салют своему шефу? — спросила тогда Мими.

Но он в ответ только пожал плечами.

— Не скажешь ли ты, — пошутила она, — что собираешься жениться на королевской дочери?

— Почти что, — загадочно усмехнулся Джалеаццо и еще раз повторил: — Почти.

Гордясь своим новым, сшитым на заказ утренним костюмом, дуче сказал Витторио и Бруно:

— Парни, примиритесь с этим — когда вы соберетесь жениться, такой суеты не будет. По-моему, сегодняшней церемонии вполне достаточно.

Было около пяти часов вечера 23 апреля 1930 года. Сыновья представляли себе, как он себя чувствовал. Прошло уже около шести месяцев, как семья собралась в Риме после семилетней разлуки. Благодаря любезности принца Джиованни Торлония они поселились в его большом особняке в стиле барокко по улице Виа Номентана. Вот тогда-то до них и дошли слухи, что их двадцатилетняя сестра собирается выходить замуж за дипломата Джалеаццо Чиано. И вот теперь вечеринка, которую устраивал дуче по поводу замужества дочери, должна была быть особенной. Прежде чем начать пить шампанское, четыре тысячи гостей выстроились в очередь, чтобы преподнести подарки Эдде и ее молодому супругу. Хотя Муссолини и просил префектов не увлекаться свадебными подарками, некоторые из них были просто великолепны: бритва в малахитовой шкатулке с золотом — от Папы Пия XI, золотой браслет с драгоценными камнями — от короля, дальневосточные шелковые пижамы — от Габриэля д'Аннунцир. Самыми различными белыми цветами — гладиолусами, гелиотропами, гвоздиками — были заполнены все сорок комнат дома. Их было столь много, что Рашель на следующий день отправила четыре грузовика на римское кладбище Кампо-Верано.

Если Муссолини пытался скрыть свои эмоции, то Рашель, в черной сатиновой блузке и простой юбке, сказала Чиано:

— Она доверчива, лояльна и подвижна — это ее положительные черты. Но тебе надо знать и отрицательное — она не умеет готовить, штопать и гладить белье.

В этот ясный весенний день дуче чувствовал душевное облегчение. До переезда семьи в Рим он довольно часто навещал Милан, присматриваясь к Эдде. Он помог ей избавиться от боязни лягушек, спокойно беря их в руки, и преодолеть головокружение, забираясь на высокие деревья. Когда ей было десять лет, она почти постоянно находилась вместе с ним в редакции «Иль Пополо».

— Обидеть ее — все равно что обидеть самого себя, — признался он жене.

Когда Эдда в порядке наказания была поставлена в угол, Бенито тут же поставил будильник, чтобы малышка знала, что оно скоро окончится.

В десять лет Эдда научилась от Кирилло Тамбары управлять появившейся тогда у них машиной и часто на ней ездила кататься. Назвав воспитательницу «старой каргой», она убежала из школы-интерната во Флоренции. После нескольких ее стычек с ровесниками Муссолини распорядился, чтобы агенты ОВРА следили за каждым ее шагом.

Зимой 1929 года, зайдя в семейную ложу Чиано в оперном театре, она столкнулась нос к носу с Джалеаццо. Типичным для ее поведения был вопрос:

— Говорят, что вы очень интеллигентны — правда ли это?

Адмирал Констанцо Чиано вначале побаивался возникшей между ними дружбой, опасаясь обвинений в непотизме, но Муссолини был этим даже доволен. Если римляне сплетничали, что Эдда набегалась уже достаточно, ну и что?

— Джалеаццо, — сказал он одной своей приятельнице, — хороший, интеллигентный парень. Он найдет свою дорогу в жизни.

В тот вечер, когда Эдда и Джалеаццо отправились в свой медовый месяц на Капри, Муссолини сказал с несколько повлажневшими глазами Рашель:

— Мы стареем и скоро станем дедушкой с бабушкой.

За исключением рабочих часов, Муссолини, которому уже исполнилось сорок семь лет, вел неприхотливый образ жизни. Всеми делами в доме заправляла Рашель. Поскольку Бенито платил принцу Торлония номинальную ренту в одну лиру в год, она говорила:

— Хорошо, что здесь полно работы, а то жили бы как в музее.

В парке, на площади тридцать пять акров с пальмовыми деревьями, теннисными кортами и домиками для прислуги, она вела себя как романьольская фермерша, лично кормя кур на заднем дворе. В солнечные дни она спокойно сидела на ступенях дома и что-нибудь вязала или же готовила полные тарелки бутербродов для сыновей, игравших в футбол.

За всю свою жизнь Рашель всего два раза навещала своего мужа на работе, объясняя это своим друзьям:

— У меня всегда столько дел по дому.

И тоже только дважды побывала во дворце Квиринале.

— Если королевская семья меня не трогает, — сказала она однажды Витторио, — этим мне оказывается большая любезность.

Такое ее поведение вполне устраивало Муссолини.

— Рашель — как раз то, что мне надо, — говорил он открыто своим приятельницам. — Она хорошая мать и не пытается играть роль жены премьера.

Хотя он и чувствовал себя счастливым отцом и семьянином, Бенито оставлял за собой право на личную жизнь, ведя себя как холостяк среднего возраста. В обычной же жизни он придерживался строгих правил, наставляя, например, своего дальнего родственника Романо:

— Бери в поездах билеты третьего класса и плати за все — даже за билеты в кино.

Когда Витторио, будучи очень слабым в математике, стал приносить из школы хорошие оценки, отец отправился к его учителю и учинил тому скандал:

— С сегодняшнего дня ставьте ему те оценки, которые он заслуживает. В случае повторения этого безобразия я переведу вас на Сардинию.

Дома Рашель говорила ему неоднократно, когда он пытался вмешиваться в ее дела:

— Управляй страной, а я справлюсь сама с домашними делами.

Однажды во время отсутствия отца Витторио и Бруно, нахватавшись словечек из фашистского жаргона, попытались навести критику на поданный им обед.

— Спагетти и мясной соус — для сыновей революции? — заявили они хором. — Это — блюдо старой буржуазии.

Рашель попросила повторить сказанное, а затем воскликнула с яростью, отчего им стало стыдно:

— Это все вина вашего слабоумного отца!

Жизнь семьи Муссолини на вилле Торлония была стабильной и счастливой, как и во многих домах среднего достатка. Папа, как его называли дети, поднимался в 7 часов утра, совершал небольшую проездку на своей арабской лошади Фру-Фру, подаренной ему почитателями, и редко возвращался домой ранее часа ночи. Муссолини, вечно очень занятый, завтракал в столовой комнате на втором этаже за большим круглым столом не дольше чем три минуты, засекая время секундомером.