Виктор Кравченко - Я избрал свободу

Расписание рабочего дня высших чиновников в Москве является необычайным, приспосабливаясь к особенностям рабочих привычек одного единственного человека. Сталин нормально начинает свой рабочий день около одиннадцати часов утра, работая непрерывно до четырех или пяти часов дня. Затем он обычно выключается до десяти или одинадцати часов вечера, оставаясь на работе до трех-четырех часов утра или еще позже. Из этих двух сессий, ночная является, без сомнения, наиболее важной.

Существовали различные теории относительно странных рабочих часов диктатора. Одна заключалась в том, что это позволяло ему поддерживать личный контакт его чиновниками во всех частях его громадной страны, несмотря на семичасовое расхождение времени между самыми западными и самыми восточными районами страны. Другая теория была в том, что он намеренно разбивал жизнь своих подчиненных на две смены, чтобы уменьшить для них возможности личной жизни и общественных отношений.

Каковы бы ни были причины, но чиновничество столицы регулировало свое существование по эксцентричным часам Сталина. Как по сигналу, бюрократия высших рангов включалась в работу, когда Хозяин (как мы обычно его называли в неофициальных беседах) входил в свой кабинет и успокаивалась только тогда, когда он отправлялся домой. Остальная страна, находясь в постоянной телефонной связи с центром и чувствительная к его склонностям, также отражала это расписание. В результате, прилив и отлив официальной жизни во всей России определялись приходами и уходами одного полного, изрытого оспинами грузина. Одна организация, конечно, работала 24 часа в сутки — НКВД. Ей не нужно было придерживаться никакого расписания, потому что она — никогда не спит. Начиная с десяти часов утра, в рабочие дни, большие, не пробиваемые пулями Паккарды с их зеленоватыми стеклами несутся с ревом по пригородному Можайскому шоссе, вдоль Арбатского бульвара и оттуда к различным цитаделям «власти». По звуку сирен, по тому, как возбужденные милиционеры останавливают движение, чтобы дать путь этим мчащимся машинам, москвичи знают сейчас же, что это Хозяин, Молотов, Берия, Маленков, Микоян, Каганович и другие подобные вожди следуют через столицу. За каждым лимузином следует автомобиль (обычно «Линкольн») и впереди его другой такой же, набитые сильно вооруженной охраной НКВД в штатской одежде. Вожди конечно, путешествуют всегда отдельно, а не группой, чтобы уменьшить опасность для их жизни.

Пути следования намечаются специальным отделом секретной полиции, ответственной за безопасность высших чиновников. Каждый дюйм пути тщательно патрулировался. Жители каждого дома по такой дороге известны властям и сомнительные люди быстро удаляются. Тысячи людей в гражданском платье и в форме расставлены на важнейших местах, держа правую руку на револьвере, они знают, что их собственные жизни немедленно окончатся, если что либо случится с любимыми вождями за непробиваемыми пулями стеклами. Москвичи никогда не останавливаются, чтобы посмотреть, как проносятся мимо Сталин и его ближайшие помощники. Предусмотрительные люди отходят с пути и стараются быть незаметными, когда мимо следуют их властители.

Чиновники на одну или две ступени ниже — такие люди, например, как Памфилов и Уткин в нашем Совнаркоме — стараются быть уже на своих постах, когда Сталин появляется в своем кабинете, и остаются там до тех пор, пока он уйдет. Что касается меня, я стремился быть на работе до того, как прибывали мои непосредственные начальники, также как мои помощники уже были под рукой, когда я прибывал в Совнарком. Я никогда не уходил без специального разрешения, пока мои начальники не окончат своей ночной смены, так что мой рабочий день продолжался обычно семнадцать-восемнадцать часов. Уткин и Памфилов были уверены, что я буду на другом конце провода, когда бы они меня ни вызвали, точно также, как Сталин или Молотов были уверены, что Памфилов будет на работе, когда они ему позвонят. Вероятно официальный распорядок дня ни в одной другой большой стране мира никогда еще не был так приспособлен к малейшему кивку одного человека.

Наш Совнарком был исполнительным и «контрольным органом» для всемогущего Государственного Комитета Обороны. Его основной функцией в то время было направлять и контролировать выполнение приказов по военному снабжению в пределах РСФСР. Но так как немцы оккупировали Белоруссию, Украину и часть Кавказа, наша территория охватытала почти все остающиеся производственные возможности и население страны, так что в конечном итоге мы были ответственны за наибольшую часть военной продукции того времени. Часть этой колоссальной работы была сконцентрирована в отделе, которым я заведывал. Моя жизнь превратилась в ожесточенную борьбу за отыскание материалов, топлива, рабочей силы. На меня кричали и лаяли мои начальники и отчаянные исполнители Государственного Комитета Обороны. В высших кругах советского правительства вероятно больше ругаются, чем во всех остальных странах мира вместе взятых. Грубая, матерная ругань является самым очевидным и вероятно единственным напоминанием о «пролетарском» происхождении нашего правительства. Мастером в этой области является Каганович; мы говорили, что он матерится «штопором», восходя до самых великолепных вершин площадного языка. Но Молотов, Ворошилов, Андреев, и другие близко следовали за ним в этом отношении и сам Сталин также не отставал. Однако, я должен признать, что громадное большинство вождей, с которыми я приходил в соприкосновение, были способными людьми, которые знали свое дело; динамичные люди глубоко преданные стоящей перед ними работе.

Были недели в моей жизни, посвященные добыванию и налаживанию производства таких простых вещей, как ножницы для резки колючей проволоки, траншейные лопаты и фонари для замены недостающих карманных, электрических фонарей. Я никогда не забуду одной ночи, когда генерал Красной Армии сидел в моем кабинете и умолял, со слезами на глазах о таких ножницах. Тысячи наших солдат, говорил он, калечались и гибли из-за недостатка этих простых вещей. В его присутствии я звонил комиссарам в Москве и директорам заводов в городах.

Но какой был смысл всех моих угроз и криков, когда заводы не имели необходимой стали, инструментов или машин.

Я находился в постоянном контакте с маршалом Новиковым, маршалом Воробьевым, генералом Селезневым, генералом Волковым, адмиралом Галлером и десятками других военных лидеров. Слишком часто, увы, мы могли сделать немногим больше, чем об'единить наши жалобы о недостатках во всех направлениях.

Забуду ли я когда либо время, когда мы собирали тысячи простых школьных компасов и экономно распределяли их между различными фронтами. Приказ за подписью Сталина требовал пятьдесят тысяч военных компасов, но необходимой магнитной стали просто невозможно было получить.