Илья Кормильцев - Достоверное описание жизни и превращений NAUTILUSa из POMPILIUSa

К вечеру одиннадцатого января около здания «Уралтехэнерго», что на дальней заводской окраине Свердловска, толпились друзья и знакомые, поскольку утаить факт подпольности не удалось, так что многим билетов не досталось. С началом опоздали, как обычно, минут на сорок: на улице было светло, шторы не помогли, в зал, прямо на сцену, било солнце. А рокеры — к солнцу люди непривычные. Над сценой гордо возносилась надпись касательно «электрификации всей страны», здоровенный бюст Ленина с трудом удалось сдвинуть в угол и кое-как закрутить в оконные шторы…

К началу концерта и возник саксофонист Леха Могилевский, тогда проживавший в деревне, где трудился по распределению после окончания музучилища в должности директора клуба. И откуда рвался обратно в город. Приехал он выступать с «Флагом», но что-то не срослось, тут и подскочили наусы, которые в тот день не пили, страшно волновались и впервые, кажется, были исполнены того особого «бодряка» (Умецкий очень любил это словечко), который потом помогал им «брать города».

«„Нау“ пригласили меня на халяву, даже не репетировали… — вспоминает Могилевский. — Меня постригли, одели… А я был настолько зашорен, что говорил: „Да вы что, надо в тельняшке выступать! Такой рок будет!..“ Благодарение Богу, Макаров не допустил меня до тельняшки, а одел в какие-то потрясающие футболки, бананы…»

Касательно «футболок и бананов» замечание не праздное, группа напряженно искала свой образ, пусть не всем это было понятно: «махры», люди опытные, к «футболкам» относились с осуждением. Искали и стиль музыкальный: Могилевскому как бы просто предложили подудеть, а в результате остался он в группе на годы. «Мы говорим: „Ты же дудишь на саксофоне? Давай, в „Америке“ поддуди. Тут всего три аккорда… И в „Рислинге“ поддуй немножко.“ И нам страшно понравилось. Решили попробовать его на следующую запись, хотя брать в состав тогда не собирались.» (Из интервью В.Комарова)

Концерт для «Наутилуса» прошел отлично, публика в зале доброжелательно веселилась, а ребята отчаянно веселились на сцене и вышли с явным желанием «мочить». Уже вчетвером.

Появление Могилевского, которое внешне воспринималось почти как недоразумение, в реальности было логичным и даже необходимым. Здесь нам следует совершить небольшое лирическое отступление на тему хваленого свердловского профессионализма, ради чего процитируем газету «Московский комсомолец» (30.07.87):

«В Москве утвердилось своеобразное отношение к свердловским рокерам: это замечательные музыканты, обладающие настолько весомым багажом профессионализма, что с такой тяжестью за плечами им весьма непросто преодолеть рубеж десятилетий: 70-х и 80-х. Хотя вдумчивый исследователь уже в 83-м мог бы предположить, что группа, которая сумеет, не теряя присущего свердловчанам профессионализма, соотнести свое творчество с актуальными и болезненными проблемами, неминуемо выйдет в конце концов на первые места в советской рок-музыке. Такой группой стал „Наутилус“».

О профессионализме группы и даже музыкальной ее изощренности говорено и писано немало, однако профессионализм «Нау» — явление странное. Хотя бы потому, что Слава Бутусов на гитаре играл плохо. А Диме Умецкому не очень-то удавалась игра на басу… Лидеры группы изначально в профессионалы не годились, в чем сами себе вполне отдавали отчет. Но в Свердловске играть плохо было даже стыдно.

Краеугольным камнем наутилусовского «крепкого» звучания стал Витя «Пифа» Комаров, у него было несколько странное, но по-своему совершенное чутье на крепкую клавишную фактуру. Вторым подспорьем во времена от «Невидимки» до «Разлуки» стал синтезатор типа «Ямаха ПС-55», простенькая машинка, созданная, по японской задумке, для домашнего и детского музицирования. Для каковой цели и был в нем встроен драм-бокс, электрическим путем имитировавший игру глуповатого, но достаточно уверенного барабанщика.

Для «Невидимки» этой пары оказалось достаточно, однако музыка менялась, становилась сложнее, обрастала совершенно новыми по духу текстами и скоро окончательно переросла и аранжировочные, и исполнительские возможности троицы архитекторов. Возникала пустота, с которой и пытались справиться весь 1985 год. Заполнил ее приход Могилевского, композитора, саксофониста, клавишника, вокалиста и аранжировщика. Леха и определил будущую характерность звучания и аранжировок «Нау» времен его «золотого века». Не говоря уж о том, что был он выпускником не архитектурного института, а музыкального училища им. Чайковского, заведения во всех смыслах достойного.

Кстати, впоследствии, во время многочисленных кадровых пертурбаций, Слава брал в группу только профессионалов и, желательно, со специальным образованием. Барабанщики Алик Потапкин — экс-«Флаг», музучилище; Володя Назимов — экс-«Урфин», училище; Игорь Джавад-заде — экс-«Арсенал». Клавишник Алексей Палыч Хоменко — этот просто везде переиграл и некоторым музыкантам чуть ли не в отцы годился; гитарист, звукорежиссер, мультиинструменталист, вокалист и композитор Володя Елизаров годился в дяди… И так далее. А потом — и сам Слава научился.

Однако с приходом Могилевского не все было ясно: его в то время постоянно брал в группу Пантыкин, стать «Урфин Джюсом» считалось великой привилегией; понимал это Леха, понимали и Слава с Димой. Но в «Урфине» дела шли к почетной кончине, скандал случался за скандалом, и после каждого Пантыкин с малопонятной стабильностью, хотя и без особых оснований, Могилевского обратно выгонял. А потом опять брал… От урфинджюсовской кадровой суеты Могилевский к июню, то есть к первому фестивалю рок-клуба, совершенно запутался. Наусы ждали. На фестивале взорвалась последняя бомба: «Урфин Джюс» выползал на сцену тяжело, с очевидным намерением провалиться, что успешно и сотворил на глазах многочисленной публики. Дело было не в Лехе, а в метафизике, но и он в тот день постарался, как раз к концерту пьян был до полной невменяемости. Его спешно мыли, прогуливали, материли, после чего выгнали на сцену. Ну Леха и наиграл…

«И меня выгнали из „Урфин Джюса“, я ушел заплаканный совершенно. Славка меня обхватил, сказал: „Не плачь, завтра реабилитируешься.“ А на следующий день — полная победа. И Славка оставил меня при „Наутилусе“». (Из интервью А.Могилевского.)

Забавно, но обстоятельства инцидента еще долго вызывали в Свердловске подозрения, поскольку чьей-то доброжелательной рукой Леха как раз перед концертом уведен был на берег реки Исети, а там уже при участии того же доброжелателя доведен до кондиции. Возникли сомнения, а не задумано ли мероприятие и не осуществлено ли именно Бутусовым, ибо Славу в тот момент никто не видел. Мало кто знает, что деяние это на самом деле совершил Белкин, урфиновский гитарист, просто признаться у него духу не хватило. Так или иначе, Могилевский стал четвертым из «Нау», и это было хорошо.